— Одна девушка обладает экстрасенсорными способностями, — начал Алексей. — И она его увидела.
— Опять во сне? Как Лаура Петрарку?
— Нет.
— Нет? А как? Как Хемингуэй большую рыбу?
— Нет.
— Нет? А других вариантов не существует. Я тебе уже говорил, Алексей: никакой — слово, производное от слова хиромантия, но как производное от слова на букву Х, но написанное не традиционно через букву И, а через Э. — Я не то, что абсолютно против, но нас не поймут там, — он, как в прошлый раз, махнул куда-то вверх.
— Его видела не только она.
— Кто?
— Я. — И Алексей рассказал, что видел, как будущий полковник Генерального Штаба расстрелял своих друзей, майоров в Новый Год.
— Почему же ты молчал? — спросил начальник милиции.
— Я думал, мне показалось.
— Нет. Ты был абсолютно уверен, что это он. Я тебе больше скажу: ты с ним разговаривал.
— Нет.
— А я говорю, да.
— Почему вы так уверены?
— Я тоже этот, как его? — Слово, производное от слова на букву Х, но написанное через Э, так как это слово одновременно производное от слова: хиромант. — Ты с ним разговаривал, черт побери! Как я раньше об этом не догадался?
— Нет.
— А я говорю, да!
— Нет. Это он разговаривал со мной.
— Что он тебе сказал?
— Я с тобой расплачусь.
— И все?
— Да. Больше ничего.
— Что это может значить? Ты не знаешь?
— Я не знаю. Я могу только предполагать. — И Алексею пришлось рассказать про штурм высоты в Афгане.
— Что он хотел подарить тебе на этот раз, ты не знаешь?
— Нет.
— Жаль. Так ты мог хотя бы мечтать о чем-то прекрасном. Теперь он тебе больше ничего не подарит. Его посадят на долго. Я хотел сказать, посадили бы, если бы у нас были доказательства. Ты не можешь давать против него показания. Твою информацию можно назвать только оперативной информацией. В суде она не пройдет.
— Что нам делать?
— Только выбивать из него показания.
— Вы это серьезно?
— Вполне. Главное вырвать у него признание, что это он убил Бобика. Про майоров, я думаю, он признается и так. Ты молодец, Алексей. У тебя призвание работать под прикрытием. Наградить я тебя не могу. Но подарить что-нибудь могу. У меня вот тут есть бутылка десятилетнего. — Начальник подошел к сейфу. — Возьмешь?
— Мне ничего другого не остается.
— Ты хорошо поработал. Можешь взять отпуск. Как только мы возьмем Юрия, убийств больше не будет.
— Вы отпустите Анну Владимировну?
— Думаю, мне не разрешат это сделать. Пока мы не возьмем Юрия, отпустить никого не удастся.
— Как бы вы поступили на моем месте?
— Отпустил бы всех невиновных. Честно.
— Мы так никогда не поймем, кто убийца, — тяжело вздохнул начальник милиции. И добавил: — Уже не поймем.
— Почему?
— Отпустили Олега Белобородова.
— Нет, ну, на самом деле, нельзя держать в тюрьме одновременно столько Серийников. Это не укладывается ни в какую теорию вероятностей.
— Видимо, наше начальство думает так же, как ты. Ты знаешь, что пообещал директор Завода главному тренеру футбольной сборной? Он сказал:
— Как только еще кого-нибудь посадят в качестве Серийника, так твоего сына выпустят.
— Я думаю, это логично. Иначе мы бы сами запутались.
— Ты прав, сажать нескольких Серийников нам никто не позволит.
— Может быть, это вообще не Серийники? — сказал Алексей.
— Думаю, это плохая идея, — сказал Сергей Сергеич. — Мы не сможем объяснить, почему у нескольких человек была одна и та же идея: убивать женщин боксеров. Нет, нет, пусть уж лучше будет Серийник. Тем более, что все уже в курсе, что он существует. Отказаться от этой идеи будет труднее, чем признать, что Серийник существует. Сейчас признали, и это надо считать нашим достижением. Вообще, знаешь, Алексей, у людей голова работает только до подполковника включительно. Дальше — сплошной туман. К людям, в звании выше подполковника, мы должны относиться, как к деревянным идолам. Просто так они от своего прежнего мнения не откажутся.
— Сейчас какое мнение?
— Если поймали еще одного — другого, первого, надо отпустить.
— Значит, Анну надо отпускать!
— Извините, Юрия мы еще не поймали. Более того, мы не знаем, где его искать.
— Думаю, он будет на матче боксеров.
— Хорошо. Я подготовлю мнение, что Юрий вот-вот будет пойман. И тогда американку, значит, надо отпускать.
Алексей, ты слышал поговорку:
— Вор должен сидеть в тюрьме?
— Кажется, нет.
— Это ничего. Еще услышишь. Так вот я переиначил ее применительно к современности.
— И?
— И это значит:
— Кто-то всегда должен сидеть в тюрьме. Нет, ты не пойми меня неправильно! Я не то, чтобы хочу этого. Я не хочу, чтобы так было, а:
— Это факт. Так есть.
Арестуй его сам, и я выпущу твою Анну.
— Боюсь, я не смогу этого сделать. Дело в том, что я уже пообещал Юрию взять на себя убийство майоров.
— Ты этого не говорил.
— Я и сам забыл. Кажется, я запутался.
— В этом, похоже, ты прав. Ты запутался, парень. Но я тебе помогу. Не выдумывай ерунды. Ты на себя ничего не брал. Вот и все. Ты никому ничего не обещал.
— Идея хорошая, но есть одно но.
— А именно?
— Он подарил мне Макаров, из которого стрелял по майорам.
— Тем лучше. Надеюсь, ты из него больше не стрелял?
— Давай его сюда. Сделаем баллистическую экспертизу.
— У меня его нет.
— Где он?
— Не знаю. Пропал.
— Это уже проблема. Если из него кого-то грохнут, отвечать придется тебе.
Глава восьмая
Они встретились на ринге. Семен Валерьевич уступил место Алексею.
— Поработай с ней, Алексей, — сказал он.
На ринге была Даша. Теперь выступать в полуфинале должна была Даша и София. Других боксеров не осталось. Свете Морячка сломала руку. Инесса не могла пересилить в себе страх перед ударом. После ударов Морячки она шарахалась назад и закрывала глаза.
— Скорее, не из-за ударов, — как сказал Семен Валерьевич, — а из-за того, что Морячка, как гладиатор наступила ей на голову.
