— Вы молодец, — сказал начальник тюрьмы. И, не дожидаясь, вопроса добавил: — Молодец, что остановились на троих. А ведь могли бы перерезать всю камеру.
— Каких троих? — спросил парень.
— Вы покалечили Хохла, убили Соленого, убили Роберта. — Начальник тюрьмы подвинул поближе коробку папирос Казбек. Открыл и предложил Алексею: — Закурите, легче будет.
— Спасибо. Но думаю, легче мне не станет. Хотя, честно вам скажу: я никого не убивал. По крайней мере, в этой тюрьме.
— Точно?
— Абсолютно.
— Меры физического воздействия к тебе еще не применяли?
— Пока нет.
— И не будут, — сказал начальник тюрьмы. — И знаешь, почему?
— Нет.
— Ты, парень, добровольно во всем сознаешься. Напиши чистосердечное признание, и лети вольным соколом на Зону. Согласен?
— А просто так нельзя доказать, что я никого не убивал? — спросил Алексей.
— К сожалению, парень, нельзя.
— Почему?
— Не родился еще тот Шерлок Холмс, который мог бы это сделать.
— Могу я узнать, как были убиты Соленый и Роберт? Нет, пожалуйста, считайте по-своему, что это я их завалил, но вы мне можете ответить на мой вопрос?
— Хорошо. Им вырвали сердце.
— Еще один вопрос. Их сердца нашли?
— Нет, не нашли, ответил начальник тюрьмы.
— Вам не кажется это странным? Не съели же их на самом деле?
— Такие анализы мы проводить не будем, Это не в нашей компетенции.
— Но вам придется объяснить, куда девались сердца, — сказал Алексей.
— Нет. Зачем мне напрягаться. Я возьму эту информацию из ваших показаний. Вы ведь ответите на этот вопрос в вашем чистосердечном признании. Не правда ли?
— Но я не знаю!
— Я вас не тороплю. Подумайте. — Начальник тюрьмы посмотрел на часы. — До завтра.
— Меня отправят в ту же камеру?
— Это самый лучший вариант. Вы там будете, как король.
— Они меня не грохнут?
— На воле быстрее грохнут, чем в вашей камере. Увидите, вас встретят с почтением. Самое ужасное, они уважают вас за то, что вы съели сердца этих своих обидчиков, Соленого и Роберта. Съели, так сказать, сырыми, без соли и лука. Ну, и хорошо сделали, что сломали ногу главному шнырю, Хохлу. Он ведь уже двоих зарезал в этой камере.
— Почему его не заменили? Я имею в виду, не посадили?
— Он уже сидит. Эти убийства взяли на себя другие, — уточнил начальник.
— Зачем? — удивился Алексей.
— Он попросил.
— Удивляюсь я на людей, — сказал Алексей. — Попросили взять на себя убийство! Зачем соглашаться? Это же пятно на всю жизнь.
— А вы зачем согласились? — улыбнулся начальник.
— Так…
— Я вас попросил. А вы согласились. Так и другие. Их просят, и они соглашаются.
— Значит, вы считаете, что я никого не убивал?! — удивился Алексей.
— Конечно, уверен. На сто процентов. Но у меня нет другого выбора. Кто-то должен ответить за двойное убийство.
— Это жестоко.
— Я вас понимаю. Но в моей тюрьме не может быть не раскрытых убийств.
Шнырь обслуживал Алексея ровно один день. Потом его отправили на Зону. Никто с Алексеем не разговаривал. Только один раз шнырь сказал:
— Серьезное убийство. Я такого никогда не видел
Глава девятая
Алексей сидел на широкой лавке, и пытался примерить кирзовые сапоги.
— Вы мне дали не тот размер, — сказал он каптерщику. — Вы меня слышали? Вы меня слышали? — повторил Алексей.
— Если вы хотите обратиться ко мне, говорите мне:
— Ты. — Иначе я подумаю, что слова ваши обращены ко всем, что значит, в пустоту, но никак не ко мне.
— Наверное, какой-то ученый, — подумал Алексей. — Или недоучившийся студент. Как же он попал в стукачи? — Алексей знал, что в каптерке и на хлеборезке работают стукачи. Это обязательно. Именно, обязательно, а не желательно. Студенты, особенно в тюрьме, стучать не любят. Они считают, что их бронепоезд стоит на запасном пути. До реальности им нет дела.
Они отдыхали в бане. Время еще было. Все примеряли новую одежду. Кто-то сказал:
— В такой спецодежде можно ходить в гости.
— Сигарету? Кофе?
— Что, простите? — Алексей обернулся.
Рядом с ним стояли два парня в черной зековской форме. Третий примерял его сапоги.
Алексей внимательно посмотрел на свою куртку.
— Синяя. А у вас почему черная? После десяти лет отсидки выдают черную, что ли?
— Нет, мы берем сами, — сказал один зек.
— Спасибо, я не курю. Но кофе выпью, — ответил на вопрос Алексей.
— Вы неправильно выбрали, — сказал второй зек. — Надо было выбрать сигарету, а не кофе. И знаете почему?
— Честно, не знаю, — ответил Алексей.
— Сигареты есть, а кофе нет, — улыбнулся зек. — Впрочем, — добавил он, — заплатить все равно придется.
— Заказ-то сделан, — сказал второй.
— У меня нет денег, — сказал сыщик, — я только с этапа.
— А! С этапа? Тогда понятно. Ну, отработаешь. Ты кто по специальности? Токарь-лекальщик?
— Или физиолог-болтальщик? — спросил второй.
— Ты парень видный, хочешь, мы тебя сделаем нарядчиком?
— А хочешь? Главным козлом! Будешь балаболить. Работать не надо.
— Хочу в хлеборезку, — неожиданно даже для самого себя ляпнул Алексей.
Зеки опешили.
— Впрочем, нет, я передумал, — сказал Алексей, — хочу эта, — он показал на каптерщика, — быть каптерщиком.
— А этого куда? — спросил третий. Он уже надел сапоги Алексея. — Как раз, — добавил зек.
— Отвечай, тебя люди спрашивают! — слегка толкнул Алексея один из двоих зеков, ранее предлагавших кофе и закурить.
— Не знаю, куда девать этого. Мне все равно. Куда хотите, туда и девайте. Только эта, сапоги-то пока сыми, — обратил он к третьему. — Мне еще их обменять надо.
— Слышь, Ваня, че говорит? Сыми, говорит, пока сапоги-то, — сказал один из двоих.
— Да?
— Да.
— Хорошо, пусть снимает.
— Нет, нет, нет, сам снимай. Я же тебе их не надевал, верно? Снимай, снимай, пока я добрый, — сказал Алексей.
— Алё, ты кто? — спросил один из двоих, предварительно он дал Алексею легкую пощечину. Второй хлопнул по голове. Так, не сильно, как ребенка в парикмахерской, когда он просит сделать ему «площадку», а вы предлагаете «полубокс». Какая разница? Ведь одно и то же. Нет! Хочу «площадку». Ну, ему по балде, чтобы не борзел.
