— Да, это проблема. Мы об этом не подумали. Бей просто всегда сверху по голове.
— Как кузнец?
— Как на молотьбе. Представь, что ты механическая молотилка.
— Отличная идея, — сказала жена, — я готова.
Даша не знала, что с ее противницей муж провел такой тренинг. Скорей всего, она бы ужаснулась. И так-то за теплицу грохнут, не задумываясь. А если они еще подумали хорошенько, как это лучше сделать, сливай воду. Как в промышленности есть свои промышленные разведчики, так и в боксе должны быть свои разведчики. Без знаний замыслов противника, нет бокса.
Даша хотя и ожидала, что противник будет толстым и высокого роста, но не думала, что настолько. Ольга Дмитриевна была в шлеме и огромных перчатках.
— Лица не видать, — подумала Даша. — Куда бить?
— Гонг! — пошли три минуты.
Ольга Дмитриевна быстро пошла на противника, но Даша легко уклонилась от столкновения. После второй атаки телятницы, Даша нанесла ей удар в почку. Она даже не ожидала, но колхозница упала на колено. Судья остановил схватку, и опять махнул рукой. Оставалась всего одна минута. Даша два раза ударила в голову. Ольга Дмитриевна намертво прижала перчатки к лицу. И Даша нанесла удар в печень, потом сразу в солнечное сплетение. Казалось, такому животу эти удары нипочем. Нет, Ольга Дмитриевна, упала на колени, как пораженный борец Сумо. Потом лицом о палубу. Она потеряла сознание. Здесь надо сказать, что каждый боксер перед выходом на ринг подписывал бумагу, где обещался никого не обвинять даже в случае своей смерти. Власти смотрели на такие, казалось бы, бесчеловечные договоры сквозь пальцы. Мол, сам захотел запретного плода, денег, поэтому кроме самого себя пенять не на кого.
Даша покинула ринг.
— Я волновалась, — сказала она Алексею. Он снимал с нее перчатки.
— Ты отлично провела бой. Спокойно. Так и надо. Чего их бояться. Они только с виду здоровые, а так… — Он не договорил, хотя хотел сказать, что они просто мясо.
— Таким куском мяса убить можно, — сказала Даша. Она-то поняла направление, в котором развивалась мысль друга.
— Нет, я ничего не говорю, — сказал Алексей, — опасаться их надо, конечно. Но не бояться же! Стыдно, мой друг, стыдно.
Обслуживающий персонал немного растерялся. Сразу не нашли носилок.
— Думали, что вот так сразу не понадобятся, — сказал один из судей. Поэтому Ольгу Дмитриевну вытащили с ринга за ноги. Как с арены лошадь, которую убил бык.
Нет, она не умерла. Минут через десять пришла в сознание. Врач тут же всех весело успокоил:
— Жить будет!
— Пришла моя очередь, — сказал Семен Валерьевич, — не думал, что так быстро. — Он надел женское платье, как это было заранее запланировано, и вышел на ринг. Муж побитой дамы Олег Дмитриевич, сказал, что драться не будет.
— Мне стыдно и смешно драться с бабой. Давайте мужика. — Но скоро понял, что здесь такие правила, и пошел в атаку. Было ясно, что в молодости драк деревня на деревню он не пропускал.
— Кол ему в руки, — сказал Аркадий Ильич, — побежит полдеревни. Я ставлю на него.
— Сколько? — спросила Татьяна Федоровна. Пока что они решили сыграть между собой. Осмотреться, так сказать, что к чему в этом новом виде единоборств. Да и напряжение в игре на Большом Турнире за Завод Харлеев было настолько велико, что играть по-крупному никто, пока что, был не в силах.
— Двадцать пять.
— На кого?
— На этого бугая.
— А мне, что остается? Ставить на Семена? — спросила Главбух.
— Семен тупой, — вставил свое слово Вадик.
— Что это значит? — спросила Татьяна.
— Выиграть может, — ответил Вадик.
— Хорошо, я отвечу, — сказала она. — Но только один к двум.
— Хорошо, — ответил Аркадий Ильич. — В случае проигрыша, отдам пятьдесят.
— А ты? — Татьяна Федоровна толкнула в бок своего телохранителя. Хотя он был по штату телохранителем Аркадия Ильича.
— Я пока воздержусь, — сказал Вадик.
— Нет, я имею в виду, ты мне посоветовал поставить на Семена Валерьевича, поэтому тоже несешь ответственность за мое поражение. В случае чего с тебя тысяча.
— А с тебя? — шепнул Вадик почти на ухо даме.
— Не щекочи мне ухо, голубь сизокрылый. Получишь пятьсот, если я выиграю.
— Это нечестно, — сказал Аркадий Ильич. Он все слышал. Да никто от него ничего и не скрывал. — Пусть уж получит две. Он же свой человек.
— Да? Ну, ладно, я согласна, — сказала Татьяна Федоровна.
— Пятьдесят на Семена, — прохрипел рыжий Парторг. — Не хочу оставаться в стороне и терять квалификацию.
— Я вам отвечу, — сказал Аркадий Ильич. — Один к одному.
— Как? — удивилась Главбух, — вы только что поставили со мной на этого Олега Дмитриевича, тракториста.
— Ну и что? Так даже интересней.
— А мне, что делать?
— Да ничего не делайте.
— Нет, я тоже поставлю против Парторга.
— Мы так запутаемся, — сказал Вадик.
— Ничего не запутаемся, — сказал Парторг. — Ты главное все пиши.
— Я пишу.
— Это только один раз, — сказал Аркадий, — со следующей остановки будет действовать официальный тотализатор. Только ставь бабло, а там они уже все сами посчитают.
— Я всегда все считаю сама, — сказала Татьяна. — У меня не голова, а…
— Дом Советов, — прервал подругу Вадик.
— Это у тебя, может быть Дом Советов, у меня — Банк. Я мечтаю иметь свой Банк.
— У нас свои Банки никогда не разрешат, — сказал Парторг. — Потому что бардак будет невообразимый. Все захотят иметь свои Банки. Где на всех денег взять?
— Думаю, насчет денег проблем не будет, — сказал Аркадий Ильич. И добавил: — Смотрим, начали.
Семен явно был еще не готов. Олег Дмитриевич так махнул, что попал. Так попал, что Семен Валерьевич вылетел с ринга и повис над бездной, как сосиска. Он держался одной рукой, и, казалось, вот-вот упадет в голубую воду Волги-реки. Он глянул вниз. Ему показалось, что он увидел там несколько рыбин. Стерлядь.
— Только и ждет, когда я упаду, — сказал он, — чтобы потом сожрать по системе Шекспира. Человек бьется на ринге, падает в воду, доходит там до нужной кондиции, а потом его съедает стерлядь. А потом его подруга — к сожалению, у него уже не было подруги — ловит эту стерлядь, варит из нее уху, и уплетает за обе щеки под водочку с каким-нибудь новым хахалем. Тут уже на вопрос хахаля:
— Где твой бывший муж? — можно однозначно ответить:
— Съели. — И ведь этому хахалю даже в голову не придет, что он соучастник этого преступления. А как же? Ел же стерлядь-то. Вот вам и стерлядь на Волге! Можно съесть, кого угодно.
