Мы не просили ничего, кроме небольших пожертвований, чтобы построить новый морг, но, возможно, мы могли говорить более откровенно. Почему мы вечно считаем, что с людьми не стоит беседовать о смерти и что они сами этого не захотят? Все, кто нам звонили, были рады возможности обсудить смерть без экивоков и рассмотреть третий вариант, помимо похорон или кремации, решая, что случится с их останками после кончины. Они нисколько не противились таким разговорам, задавали прямые вопросы и получали прямые ответы.
Одна очаровательная дама, решившая передать свое тело Университету Данди, позвонила из Брайтона, на южном побережье Англии. Вив, как того требует профессиональный этикет, справедливо указала ей на то, что есть и другие медицинские факультеты, расположенные куда ближе к ее месту жительства, чем наш. Конечно, мы с радостью примем ее дар, но расходы на перевозку придется тоже включить в завещание. Дама сказала, что ее это не смущает. Она не хочет в местную медицинскую школу, потому что мечтает стать не простым трупом, а настоящим «произведением искусства» — то есть хочет, чтобы ее «тилифицировали». Вальтер, скончавшийся в 2012 году, и потому не заставший открытия нашего нового морга, наверняка был бы польщен и очень бы развеселился, узнав, что превратился в глагол.
На одном из благотворительных ужинов с участием авторов детективов мы познакомились с одной очень расстроенной дамой. Она была смертельно больна и хотела завещать свое тело науке, но ее муж был категорически против. Она не собиралась его расстраивать, но желала, чтобы он уважал ее решение и обещал его соблюсти. В ходе нашей долгой беседы стало ясно, что именно сопротивление мужа расстраивает ее больше всего. Он, по вполне понятным причинам, боялся, что в анатомическом театре с трупами проделывают всякие непочтительные вещи, и чувствовал свою ответственность за ее честь и достоинство в смерти. Она спросила, не соглашусь ли я ей написать и изложить на бумаге, что мы делаем и зачем, в надежде, что такое письмо немного понизит градус их с мужем дискуссий.
Письмо отняло много времени и далось мне нелегко, но ответ стал для меня лучшей наградой. Женщина написала, что ее муж «теперь все уяснил» и, хотя по-прежнему «не одобрял» этот поступок, согласился с ее решением. Оставалось лишь надеяться, что он действительно его исполнил, что ее тело какое-то время послужило в анатомическом театре где-то в центральной полосе Шотландии и что ее мужу послужил утешением тот факт, что знания, полученные с ее помощью новым поколением студентов, будут служить больным и умирающим дольше, чем она могла вообразить.
Будь то доноры из Данди, чьи тела поступают к нам, или люди, которых мы направляем в другие анатомические театры с их завещаниями, это большая честь и привилегия — помогать им в осуществлении планов на «после смерти». Неважно, кем они работают и как живут, в бедности или богатстве, какой у них рост и вес, изуродует их болезнь или они умрут при полном параде, с прической и маникюром, случится это преждевременно, в молодости, или в преклонных годах — всех их объединяет желание сделать так, чтобы их останки послужили науке и образованию.
Мы, будучи дипломированными специалистами по анатомии, считаем своим долгом говорить от их лица, отстаивать принципы, которых они придерживались, и не допускать посягательств на их достоинство. К счастью, давно канули в прошлое «черные» комедии, в которых трупы заталкивали в такси, прислоняли к стенам, подбрасывали отрезанные пальцы кому-нибудь в тарелку или отдавали на растерзание недоученным студентам-медикам. Я не допускаю неуважительного поведения в моей секционной — это может подтвердить и государственный инспектор в области анатомической науки. Нарушение Анатомического Акта влечет за собой уголовное преследование. И это справедливо, с учетом того, насколько завещатели доверяют нам и нашим студентам.
Именно это чувство ответственности определяет мое отношение к публичной демонстрации трупов, которая не оправдывается образовательными целями и превращается в отвратительный вуайеризм. Выставки, на которых люди платят большие деньги за входной билет, чтобы полюбоваться на трупы, играющие в шахматы или катающиеся на велосипедах, или на вскрытый живот женщины с трехмесячным плодом внутри, по-моему, не имеют с образованием ничего общего. Элемент шоу в них кажется мне отталкивающим, и я не могу себе представить обстоятельств, при которых поддержала бы такое коммерческое предприятие. С разрешения нашего инспектора мы время от времени выставляем бальзамированные образцы — в стеклянных или пластиковых емкостях — на специальных экспозициях в научных центрах и других подобных местах, где не взимается плата за вход и где они действительно служат для просвещения. Отчасти еще и поэтому сбор средств на анатомию всегда представляет сложную задачу.
Для нас наша наука отнюдь не мертва и не умирает. Она жива и продолжает жить в разных точках по всему миру, где у анатомии есть сторонники, готовые бороться за ее выживание и рост — и уж точно у нас в Данди. Я очень горжусь нашими завещателями, нашими сотрудниками, студентами и многочисленными сторонниками, которые сделали это уникальное образовательное и исследовательское учреждение одним из лучших в мире. В 2013 году мы получили награду — редкую и драгоценную Королевскую Юбилейную премию в области высшего и дополнительного образования за свои исследования в области человеческой анатомии и судебной антропологии. Но мы не собираемся на этом останавливаться. Пока писалась эта книга, мы готовились к празднованию 130-летней годовщины преподавания анатомии в Данди, в 2018 году, и продумывали новую кампанию по сбору средств на строительство общественного центра.
А как же наш новый морг? Он открылся в 2014-м и — конечно же, — получил имя Вэл Макдермид. Никто и не сомневался, с учетом того, как она нам помогала и сколько времени и сил вложила в сбор средств, что Вэл выиграет состязание. Также благодаря активному участию — Скелет Боб сыграл тут немалую роль, — и второму месту в голосовании, в честь Стюарта Макбрайда мы называли секционную.
В благодарность другим писателям, уделившим свое время и оказавшим помощь кампании, мы решили назвать каждую из емкостей Тиля в честь девяти остальных победителей.
Десятая носит имя моего бывшего главного анатома, Роджера Сомза, который много участвовал в проекте и вообще во всем, что мы делали в Данди. Вскоре после открытия морга он ушел на пенсию, поэтому посвящение ему емкости стало нашим прощальным подарком. Когда люди видят на ней его имя, то решают, что это он в ней и лежит. Но это не так. Роджер жив-здоров, счастлив на пенсии, но кто знает, возможно, однажды мой любимый анатом и близкий друг вернется, чтобы дальше учить студентов. Если это произойдет, мы будем рады, но, я надеюсь, что такое случится еще очень и очень нескоро.
Всего у нас одиннадцать емкостей. И я частенько представляю себе, как буду, когда наступит мой час, мирно покачиваться в «емкости Блэк». Звучит заманчиво, правда?
Эпилог
«Умереть — вот это настоящее приключение»
Дж. М. Барри, Питер Пэн
Теперь, узнав о том, с каких сторон мне пришлось повидать смерть, надеюсь, вы поняли, что у нас с ней давно установились доверительные товарищеские отношения.
