– Гранада находится на юге, там проходит крупный музыкальный фестиваль. Это тоже университетский город, молодежь там повсюду. Хотя, судя по тому, что я наблюдаю здесь, у нас меньше андеграунда. Здесь много всяких странных персонажей.
Бруно искоса посмотрел на нее.
– Лейпциг – это как маленький Берлин. Здесь живут самые разные люди и много разных альтернативных городских тусовок.
Когда они подошли к восточному входу на Марктплац, Су-санна с восторгом увидела все архитектурное разнообразие домов, окружавших это огромное вымощенное брусчаткой пространство, центром которого был музей местной истории.
– Если хочешь, мы можем поесть в каком-нибудь из этих ресторанчиков. Мне нравится эта площадь, и я бы хотела тебя пригласить. Вчера ты платил за ужин, теперь моя очередь, – радостно сказала она.
– Я знаю тут поблизости одну пивную, которая тебе понравится. Пойдем, хочу произвести на тебя впечатление.
Выйдя с площади, они пошли на юго-запад по узкой улочке, которая вела к торговой галерее Медлер-Пассаж, и через несколько минут увидели бронзовую скульптурную группу, посвященную «Фаусту» Гёте. Лестница вниз вела в погреб «Ауэрбах Келлер».
– Потрясающее место! – воскликнула Сусанна, когда они вошли внутрь и она увидела сводчатый потолок и арки, украшавшие стены бесконечных подземных галерей, уставленных столами, за которыми сидели посетители.
– Посмотрим, смогу ли я найти местечко для двоих.
Когда они уселись, Сусанна оглянулась вокруг и подумала, что перенеслась в другое время. Почувствовав, как ладонь Бруно легла на ее руку и нежно погладила ее, она слегка вздрогнула.
– Я хочу, чтобы тебе понравилось в Лейпциге. Этого хотела Лесси перед тем, как уехать.
Сусанна покраснела, и он убрал руку, не глядя ей в глаза. Она вдруг задалась вопросом, как чувствуют себя в этот момент другие девушки, приехавшие по «Эразмусу». Счастливы ли они так же, как она? И, отвечая сама себе, сказала, что нет. Невозможно, чтобы что-то подобное происходило с другими.
Сусанна задумалась о словах Бруно относительно ее общежития. Оно, действительно, оказалось слишком далеко от университета. По правде сказать, поездка на трамвае занимала слишком много времени. К тому же в толчее она начинала задыхаться.
– Пожалуй, в ближайшие дни мне надо подыскать себе какое-нибудь жилье поближе к центру, чтобы перевезти вещи до начала занятий. Пока я еще могу отказаться от своего места в общежитии без всяких штрафов, – сказала она.
Бруно удобнее устроился в кресле, при этом задев ботинками сапоги Сусанны. Он собирался что-то сказать, но подождал, пока официант поставит перед ними кружки с пивом и жаркое из свинины с грибами и вареной картошкой, которое он заказал им обоим.
– Я и сам думал предложить тебе это, но не решился. Не хочу, чтобы у тебя создалось ощущение, что на тебя давят. Но, честно говоря, думаю, тебе надо это сделать. Ты можешь перебраться в комнату, где жила Лесси в квартире моей бабушки… Я возьму за аренду разумные деньги. В двух других комнатах живут студенты из Италии.
– Мы могли бы посмотреть комнату Лесси сегодня вечером?
– Конечно, если хочешь, можем пойти туда сразу, как только поедим.
Квартира бабушки Бруно находилась на втором этаже дома с викторианским фасадом, стоявшего на Готсшедштрассе, совсем рядом с музеем Баха и в десяти минутах ходьбы от университета. Улицу оживляли расположенные на открытом воздухе террасы нескольких ресторанов и отелей, оформленные зонтами, плетеными креслами и цветами в горшках.
Сусанна с удивлением заметила, что ближайшее к дому кафе носило испанское название: Sol y Mar. Решив, что это добрый знак, она быстро убедила себя в том, что это идеальное место для жилья на те девять месяцев, которые ей предстояло провести в Лейпциге.
Несмотря на лежавший у него в кармане ключ, который вернула Лесси, Бруно нажал кнопку звонка у двери. Открыла смуглая девушка в очках, с волосами, собранными на затылке в пучок, длинная футболка почти не прикрывала ее голых ног.
Она встретила Бруно двумя поцелуями.
– Ты не обязан звонить, когда приходишь. Это же твой дом, – удивленно сказала она.
Потом посмотрела на Сусанну в ожидании, что Бруно их познакомит.
– Это Клаудия, она итальянка, изучает педагогику. И готовит потрясающие пиццы.
Клаудия потрясла рукой, словно защищаясь от похвалы.
– Не обращай внимания. Бруно ужасный льстец.
Бруно взял Сусанну за локоть.
– Пойдем, я покажу тебе квартиру. Все окна выходят на улицу, поэтому она очень светлая, за исключением тех дней, когда совсем пасмурно.
Когда Сусанна приехала в общежитие Арно-Ницше, она и представить себе не могла, что с ней произойдет что-то подобное. Любая студентка сочла бы невероятной удачей возможность жить в этом доме, сочетавшем в себе элементы классицизма и авангарда. Просторный холл с оштукатуренными потолками, дизайнерская мебель во французском стиле, два дивана с гобеленовой обивкой и подушками и пианино, стоявшее у стены между двух окон, выходивших на улицу.
Двери из длинного коридора вели в кухню, спальни и в одну из ванных комнат.
– Вторая ванная примыкает к комнате Лесси. Она приехала первой, поэтому могла выбирать.
Рука Бруно повернула круглую ручку, и дверь открылась. Благодаря охристым обоям на стенах и гардинам с цветочным рисунком интерьер комнаты напоминал сьют в немного старомодном отеле.
Большая кровать с прочным изголовьем, красивые ночные столики, хрустальные люстры.
Плитка в ванной была старой и стертой, но, несмотря на это, выглядела изысканно в сочетании с сантехникой цвета зеленого яблока.
Раздвижная дверь отделяла спальню от маленького кабинета, где стоял классический письменный стол, окруженный книжными стеллажами. Сусанна подумала, что это идеальное место, чтобы заниматься, особенно длинными холодными зимними вечерами.
– Большая часть этих книг принадлежала моей бабушке, но некоторые остались от Лесси, потому что ей не хотелось тащить их с собой, – объяснил Бруно, показывая пальцем в один из углов библиотеки.
Сусанна спросила, сколько она должна платить в месяц за эту комнату, и он ответил: триста евро с правом пользоваться кухней и гостиной. Столько платила Лесси.
– Когда я могу переехать?
– Если хочешь, я отвезу тебя в общежитие за вещами, и ты переедешь сюда уже сегодня вечером.
Глава 25
Дома за обедом Клаус Бауман пересказал Ингрид сведения, поступившие от судебных медиков после внешнего осмотра каждого из трупов. Временами, когда они оба были спокойны, а маленькая Берта спала в своей колыбельке, Клаус поражался той умиротворенности и нежности, которые сквозили в каждом жесте, в каждом движении Ингрид. И хотя после родов у нее увеличился живот, она прибавила несколько кило и до сих пор страдала от отеков ног из-за развившегося варикоза, Ингрид сохранила свою красоту, которую лишь ярче подчеркивали черты, присущие зрелости. Страшная буря, вызванная изменой Клауса, утихла уже несколько месяцев назад, однако отголоски того истерического безумия, которое чуть не разрушило их брак, еще звучали где-то в глубине ее сознания, придавая оттенок меланхолии взгляду ее выразительных зеленовато-синих глаз. Клаус изо всех сил старался вернуть доверие жены, не упуская возможности лишний раз приласкать ее, погладить по голове, обнять, поцеловать. Стараясь показать, как много она для него значит, несмотря на измену – сексуальное приключение с женщиной, имя которой Ингрид так и не узнала. Она лишь увидела сообщение, пришедшее по Ватсапу и высветившееся на экране мобильника Клауса: «С тобой всегда увлекательно трахаться».
