Туманность: И как мы его назовем?
Ведьмина Голова: «Самоубийцы из выгребной ямы».
Балерина: Ты собираешься насмехаться, пока не умрешь?
Ведьмина Голова: Конечно, я верю в привидения, ха-ха-ха.
Яблоко П: Блин!! Да оставь ты, наконец, свои хиханьки!
Ведьмина Голова: А я не шучу, это у меня такой способ существования. Слыхали про Офелию?
Черная Луна: Это персонаж из «Гамлета» Вильяма Шекспира.
Ведьмина Голова: Так вот, я хотела умереть, как она. Когда моя мать исчезла на озере, я поехала в Лондон. Мне хотелось посмотреть знаменитое кладбище «Хайгейт». Обалденное место! И еще я сходила в галерею Тейт и там увидела картину, которая с тех пор стала моей любимой. Черная Луна может описать ее лучше меня, она наверняка ее знает.
Черная Луна: Бедная прекрасная Офелия плывет по воде в ручье. Ее лицо и руки выступают из воды. В руках зажат венок из цветов, она поет красивую песню и ждет, когда тяжелое платье утянет ее на илистое дно.
Туманность: Это очень красиво. Она вошла в воду, чтобы умереть?
Ведьмина Голова: Нет, и это не шутка. Она упала туда с ветки дерева. А я – да. Я хотела войти голой в ледяную воду, где – как я думала – исчезла моя мать. Мне хотелось встретиться с ней на дне озера, как Офелия встретилась со смертью.
Яблоко П: Есть более простые способы исчезнуть из этого мира! Я, как вы понимаете, покончила бы с собой, вколов себе большую дозу героина.
Черная Луна: До того как мы познакомились, я хотела застрелиться, как Хемингуэй, но только из пистолета и серебряной пулей.
Туманность: После первой попытки я продолжала думать о самоубийстве. Я копила таблетки, которые принимала от тревоги и депрессии.
Балерина: Когда я начала думать о смерти, я хотела лететь до самого конца.
Яблоко П: Не раскрывая парашют?
Балерина: Нет, я бы прыгнула без него. Так я не смогла бы пожалеть и передумать.
Яблоко П: Да бросьте вы все это. Давайте, я приготовлю всем нам восхитительный сладкий сон?
Черная Луна: «Персефона»?
Яблоко П: Да, это нечто особенное.
Ведьмина Голова: Если она у тебя есть, я за.
Балерина: Если ты можешь поручиться, что не будет осечки.
Туманность: Если все вместе, то я согласна.
Остался один последний вопрос.
Черная Луна: Где?
Богомол: Наверно, я не должна высказывать свое мнение, но я знаю идеальное место. Завтра объясню почему. Я уверена, что вы можете придать значение своей смерти драматическое значение, которое сделает вас частью истории, частью великого произведения искусства, которое создам я. Сейчас мне трудно это объяснить.
Балерина: О чем ты говоришь?
Богомол: О том, что ваше самоуничтожение принесет пользу.
Черная Луна: Думаю, я знаю, что пытается сказать Богомол.
Туманность: Меня это смущает. Почему ты не скажешь об этом более ясно?
Черная Луна: Время кончается. Увидимся завтра в Берлине.
Больше в этом чате никто ничего не напишет. С этого момента мы умолкаем навсегда.
Часть третья. Саркофаг
Глава 1
Дождь продолжал идти, и Урсула предложила им переночевать у нее, но Хельга предпочла ехать дальше, чтобы добраться до Берлина этой ночью.
Они въехали в город с южной стороны, оставили машину на общественной парковке на Ораниенбургерштрассе и пешком, под зонтами, прогулялись до какого-то клуба, находившегося в подвале.
Хельга велела Сусанне ждать ее перед большой настенной картиной в землистых тонах с какими-то фигурами, едва намеченными тонкими линиями, напоминавшими доисторические пещерные рисунки. Вокруг в тусклом свете под звуки музыки в стиле андеграунд толпились люди. Сусанна была поражена. До сих пор она не видела ничего похожего, и ей вдруг захотелось провести всю жизнь, переезжая с места на место, работая, где придется, или даже попрошайничая, если это потребуется. Наконец-то она чувствовала себя свободной.
Через несколько минут голос Хельги прервал ее мечтания.
– Пошли, я уже раздобыла все, что нужно.
На улице они снова открыли зонты, и Сусанна наклонилась к уху Хельги:
– Ты купила наркотик?
– Взяла «кристалл» у одного надежного типа. Не какое-нибудь дерьмо. Ты пробовала метамфетамин?
– Нет, я ни разу не пробовала наркотики.
– Сегодня у тебя будет возможность это сделать. Спать в Берлине – это потеря времени.
В машине Хельга попросила Сусанну свернуть трубочку из банкноты в десять евро, а сама приготовила на кредитной карте две дозы метамфетамина.
– Тебе просто надо сделать то же, что делаю я, – сказала Хельга, быстро и глубоко втянув носом кристаллический порошок.
Потом она передала свернутую банкноту Сусанне и положила карту к себе на ладонь. Сусанна зажала одну ноздрю, поднесла лицо к руке Хельги и через свернутую банкноту с силой вдохнула порошок. Белый лед ударил в нос, как кончик раскаленного кинжала. Не прошло и нескольких секунд, как Сусанне захотелось, чтобы ночь в Берлине никогда не кончалась.
– Я устрою тебе такой праздник, который ты никогда не забудешь, – сказала Хельга, включив мотор своего спорткара. Надавив на газ, она с ревом выехала с парковки.
Рядом с вокзалом Осбанхоф находился «Берлин-панорама-бар» – бывшая ТЭЦ советского периода, переоборудованная в клуб, размещенный на нескольких этажах, где располагались многочисленные танцевальные залы с разной музыкой. Фасад подсвечивался синими, красными, желтыми и зелеными огнями, у входа стояли длинные очереди желающих попасть внутрь.
Взяв Сусанну за руку, Хельга прошла мимо стоявших в очереди людей, поздоровалась с портье с татуированным лицом и золотыми зубами, и они без проблем вошли в этот священный храм городского безумия.
Несколько часов они не переставая танцевали техно в огромном зале с бетонными стенами, психоделическими огнями, лучами лазера и звуком, способным пробить барабанные перепонки. Сусанна пребывала в эйфории. Пот катился с нее градом. Она больше не была собой. Она стала другой. Ее тело извивалось и вибрировало в повторяющемся ритме музыки, который отдавался эхом в ее душе, лишая воздуха.
