Двадцатилетняя девушка, госпитализированная в Амстердаме, не подавала никаких внешних признаков жизни, дыхание и сердечные сокращения отсутствовали, как и все прочие органические функции. В то же время электроэнцефалограмма, сделанная сотрудниками скорой помощи, осматривавшими ее, зафиксировала интенсивную мозговую активность, сохранявшуюся в течение часа, после чего у девушки восстановились пульс и дыхание и она пришла в себя, как будто ничего не случилось. На допросе, который провели сотрудники полиции, доставившие ее в больницу, девушка сказала, что ей предложили попробовать таблетку под названием «Персефона», заверив, что, приняв ее, она будет ощущать себя по-настоящему умершей в этом мире, но останется жить в другом, параллельном. Таблетку полагалось положить под язык. Эффект последовал мгновенно. Девушка сказала, что почувствовала себя совершенно счастливой, и смерть, сопровождавшаяся фантастическими видениями, которые она не могла описать словами, показалась ей невероятно сладкой.
– Иными словами, этот наркотик может вызывать состояние паранормальной смерти? – спросила Мирта Хогг.
– По словам голландской полиции, девушка описала его, как пребывание внутри какого-то религиозного или научно-фантастического фильма, но совсем не похожего на все, что она видела раньше.
Дальше Маргарит рассказала инспектору Хогг, что голландской полиции удалось задержать наркодилера, который продал пострадавшей таблетку. Ему показали фотографии девушек, умерших в Лейпциге после того, как они приняли те же самые таблетки.
– Но среди них ведь нет ни одной голландки, – удивилась Мирта Хогг.
– Он узнал Ивет Леду.
– Это та наркоманка из Бельгии?
– Да, самая молодая из пяти. Оказывается, приехав на территорию Европейского союза из Нью-Йорка, она поселилась в Амстердаме. Задержанный наркодилер признался голландской полиции, что продал этой девушке двенадцать таблеток одного экспериментального наркотика. И еще он сказал, что таблетки называются «Персефона», поскольку это наркотик смерти и возрождения.
– Черт! – воскликнула Мирта Хогг. – Значит, это Ивет Леду привезла из Голландии наркотик, убивший ее и других девушек.
– Для меня это самое странное. Я была уверена, что это Густав Ластоон дал девушкам наркотик. Федералы, занимающиеся этим делом, уже проинформированы о расследовании, которое провела полиция Амстердама. Теперь они ищут лабораторию, где делают этот наркотик, и дилеров, которые его продают. Они считают, что речь идет об организации, базирующейся в Голландии, но имеющей разветвленную сеть по всей Европе.
– И это означает, что Густав Ластоон не имеет никакого отношения к смерти девушек? – заключила Мирта Хогг.
– Не знаю. Сегодня вечером у нас с комиссаром совещание с федералами для обсуждения сложившейся ситуации.
– Комиссар только что связывался со мной. Он хочет, чтобы я тоже присутствовала в связи с исчезновением Клауса.
– Значит, скоро мы снова увидимся.
– Еще одно. Никто не должен знать, что мы обсуждали это между собой, – твердо заявила Мирта Хогг.
– Можешь не беспокоиться, я умею хранить секреты.
Мирта Хогг встала.
– Интересно, какого черта делает сейчас Клаус?
– Вчера он мне сказал, что ты ездила в Нюрнберг. Возможно, он тоже поехал туда в поисках каких-то следов Карлы, – заметила Маргарит.
– Федералы отказались продолжать расследование в этом направлении.
– Клаус мне говорил об этом, но не сказал почему.
– Прослушивание телефонов Максимилиана Лоуха не дало никаких результатов, и прокурор не разрешил нам продолжать, – пояснила Мирта.
– Но ты поговорила с этим художником, верно?
Мирта Хогг снова села.
– Да, он очень известен. Его картины стоят целое состояние. Он писал известных актрис и моделей. Вначале он прочел мне краткую лекцию по истории эротизма в искусстве и назвал величайших гениев, которые показывали красоту женщины через интимные подробности ее тела. Потом он дал мне каталог своих эротических картин и попросил, чтобы я сообщила ему, если когда-нибудь найду убитой одну из девушек, которые ему позировали. Он немедленно уберет ее из своего каталога, чтобы не волновать своих клиентов по всему миру.
– Ты сказала ему, что тебе говорил его ученик?
– Когда я намекнула ему об определенных слухах по поводу того, что модели для его картин должны были провести ночь с покупателями, он рассмеялся. И, смеясь, предложил мне самой позировать ему, чтобы удостовериться, до какой степени хорошо может выглядеть мое тело на картине и в постели.
– Надо было согласиться, – пошутила Маргарит.
– Может, когда-нибудь я так и сделаю, но сначала попытаюсь отследить мобильник Клауса.
Глава 4
Мастерская художника Максимилиана Лоуха располагалась на верхнем этаже здания с огромными окнами, откуда виднелись красные черепичные крыши домов, зеленые остроконечные башни городских церквей и небольшой холм, на котором стоял нюрнбергский замок.
Максимилиан Лоух открыл дверь и был поражен невероятной теплотой, светившейся в глазах девушки, пришедшей с Урсулой Кайлен.
– Это Сусанна, студентка, о которой я тебе говорила вчера вечером.
Даже не поздоровавшись с Урсулой, художник осторожно взял руку девушки, отвесил ей почтительный поклон и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.
Сусанна подумала, что с ней еще никогда в жизни не здоровались таким образом. Ее переполняла уверенность в себе, поддержанная стимулирующим чувственным эффектом экстези.
– Иди сюда, ближе к свету, я хочу как следует рассмотреть волшебный зеленый цвет твоих глаз, – сказал он, не выпуская ее руки.
Несмотря на свои шестьдесят лет, Максимилиан Лоух был статным мужчиной, сохранил все свои волосы, совершенно белые, но довольно длинные, аккуратно зачесанные назад. Одет он был в черную футболку и джинсы, заляпанные пятнами краски всех цветов.
Косые лучи вечернего солнца, проникавшие в студию, ложились на лицо Сусанны, придавая ему необычный сумеречный оттенок.
– Картина будет божественной, – сказал Максимилиан Лоух, отойдя на некоторое расстояние и закатывая глаза.
Сусанна ограничилась раскованной соблазнительной улыбкой. Она остро ощущала свое превращение, порочность, которую с детства старалась не замечать, зная, что однажды она вырвется из-под контроля.
Урсула Кайлен смотрела на нее, стоя рядом с мольбертом, на котором был установлен абсолютно чистый холст размером с человеческую фигуру до колен.
– Слышала? Ты станешь божеством на вечные времена.
Художник снова нежно взял Сусанну за руку.
– Иди сюда, посмотри на эту картину, – сказал он. – Так ты сможешь представить, каким может быть твой портрет.
