Глава 12
Санаторий для душевнобольных, в котором находилась мать Хельги, совсем не походил на психушку, которую представляла себе Сусанна после прочтения чата «Девчонки из выгребной ямы». Хельга называла безумие своей матери неизлечимым, а место, где она жила, описала, как мрачный сумасшедший дом, из которого она никогда не сможет выйти. Но, войдя с Хельгой на территорию санатория, Сусанна увидела обширный парк, поделенный на небольшие садики с красивыми растениями и цветами. Четырехэтажное здание выглядело вполне современным, с простым лаконичным фасадом, выкрашенным в светло-оранжевый цвет, и большими окнами.
Прежде чем войти внутрь, Сусанна заметила нескольких женщин, которые стояли у окон, прижимаясь к стеклу безучастными лицами, и невольно задумалась, на что они смотрят, и видят ли, как они с Хельгой под моросящим дождем направляются к зданию.
Когда Хельга вошла в комнату матери, та даже не шевельнулась. Она сидела у окна в кресле и держала голову прямо, как будто ждала, что кто-то вот-вот придет, однако ее глаза были закрыты. Сиделка сказала, что сейчас она в порядке. Ей только что сделали укол успокоительного.
Сусанна осталась стоять позади Хельги, словно ее тень.
Ей подумалось, что когда-то женщина, которую она видела перед собой, наверняка была очень красива. Ее волосы уже наполовину поседели, кожа была очень светлой, почти прозрачной. Похоже, она даже пользовалась косметикой светлых тонов.
Вскоре мать Хельги открыла глаза. И как будто на сером небе среди туч показалось голубое небо.
– Ты пришла! – воскликнула она.
– Да, мама, я здесь.
Прежде чем Хельга успела к ней подойти, ее мать встала на ноги, тяжело опираясь на подлокотники кресла. Она двинулась в сторону дочери, но прошла мимо нее, как будто Хельга вдруг стала невидимой и она не замечала ее присутствия.
Остановившись перед Сусанной, она провела кончиками пальцев по ее лицу, лаская его.
– Моя девочка, моя маленькая девочка…
Она снова и снова повторяла эти слова. Потом обняла Сусанну и начала всхлипывать.
Сусанна тоже сжала ее в объятиях, а сама, ничего не понимая, посмотрела на Хельгу.
– Она думает, что ты ее дочка, которая так никогда и не родилась.
Глава 13
Шеф федералов не придавал особого значения возможному исчезновению Клауса Баумана, о котором ему сообщила по телефону инспектор Мирта Хогг. Тогда она объяснила, что садовник с кладбища слышал звук мобильного телефона возле одной из могил. Это произошло в тот самый утренний час, когда расположенная вблизи кладбища Зюдфридхов телефонная антенна зафиксировала оставшийся без ответа входящий звонок агента Европола на его телефон.
Пока они ждали приезда федералов и комиссара, Маргарит рассказала Мирте об анонимном конверте, который получила перед тем, как уйти из комиссариата, и показала ей девять фотографий. Мирта посмотрела их одну за другой, не проронив ни слова. Все снимки были разными, но изображали одну и ту же сцену: шесть молодых женщин лежали на земле лицом вниз, и в спине у каждой торчала дага, воткнутая в центр обширной раны. Мирта Хогг отреагировала на увиденное с холодным интересом, задаваясь вопросом, как могло случиться, что сцена группового самоубийства имела общие черты с этими фотографиями, которые, судя по всему, были сделаны совсем в другие времена.
Они обе согласились с тем, что должна существовать какая-то зловещая связь между всеми этими старыми фотографиями, какая-то своего рода преступная традиция, которая передавалась из поколения в поколение, как дворянский титул или генетическая наследственность. Тот, кто прислал Маргарит Клодель эти фотографии, хотел, чтобы она своими глазами увидела картины, доказывающие существование организации нацистов-психопатов, основанной во время Второй мировой войны, которая с тех пор в разное время совершила убийство сорока восьми молодых женщин, следуя оккультному ритуалу с очевидной некрофильской направленностью.
Наконец прибыли несколько сотрудников отдела криминалистики. Они расположились в радиусе двухсот метров от центра территории, на которую перед этим указал садовник. У каждого имелся металлоискатель, и они начали методично обследовать надгробные плиты и траву вокруг могил.
Маргарит и Мирта с ужасом ждали, что один из этих приборов может подать сигнал тревоги.
Рядом с ними управляющий кладбищем, непрерывно жестикулируя, рассказывал комиссару Клеменсу Айзембагу и руководителю федеральных агентов о Густаве Ластооне.
Резкий звук одного из металлоискателей заставил всех замереть. Полицейские подошли к криминалисту, обнаружившему присутствие металла под одной из могильных плит. Аппараты завыли в унисон, как стайка плакальщиц. Ни Мирта Хогг, ни агент Европола не осмелились приблизиться к могиле.
Им еще предстояло дождаться, чтобы дежурный судья, с которым связался комиссар, дал официальное разрешение на вскрытие этой безымянной могилы.
Когда Клеменс Айзембаг получил сообщение от судьи, все собрались вокруг могилы, на которую указывали металлоискатели. Комиссар приказал криминалистам отодвинуть надгробную плиту.
– Внутри только склад пистолетов! – крикнул один из агентов.
Женщины-полицейские подошли ближе, пока криминалисты вытаскивали из могилы оружие. Они осторожно брали пистолеты по одному руками в белых латексных перчатках, стараясь не повредить отпечатки пальцев, которые могли на них остаться.
Клеменс Айзембаг и шеф федералов внимательно осмотрели оружие.
– Никаких сомнений, это пистолеты «Стриж», сделанные в России. Похоже, все они заряжены и готовы к использованию, – констатировал комиссар.
В этот момент запищал другой металлоискатель. Сначала звук был прерывистым, потом стал ровным и продолжительным.
– В этой могиле тоже что-то есть, – сказал агент, державший в руках аппарат.
Все взгляды обратились на него.
Комиссару больше не понадобилось отдавать приказ открыть могилу. Несколько агентов взялись за тяжелую каменную плиту и отодвинули ее в сторону.
Тошнотворный запах разлагающегося трупа ударил в нос собравшимся вокруг могилы еще до того, как они увидели iPhone, лежавший на спине Клауса Баумана.
– Ничего не трогать! – крикнул комиссар.
Стоявшая в нескольких метрах от него Маргарит Клодель закрыла лицо руками. Мирта Хогг рухнула на землю без сознания.
Глава 14
Метамфетамин и экстези стали овладевать ее сознанием. Сусанна почувствовала это, когда выходила из психиатрической лечебницы. В какой-то момент ей снова показалось, что по лицу ползают муравьи. Она подумала, что сходит с ума, как мать Хельги, и ей представилось, что это она стоит у окна в психбольнице и смотрит вдаль, не видя ничего, кроме пустоты. Что-то неизмеримо более сильное и изощренное, чем ее слабая воля, неудержимо затягивало Сусанну в промозглую колючую темноту. В ту самую темноту, которая толкнула «девчонок из выгребной ямы» отказаться от жизни в ночь черной луны.
