Мы перекусили вместе. Гарри сказал мне, что никогда еще не видел, чтобы простой ответчик так непринужденно управился с делом при отсутствии сторонней юридической поддержки, и что сработал я получше большинства профессиональных адвокатов, с которыми ему приходилось иметь дело. Таких, как Гарри, я до той поры не встречал. Человек он оказался прямой, уверенный в себе, с довольно соленым юморком и… В общем, от него еще и неуловимо веяло какой-то смутной опасностью. Он спросил меня, чем я зарабатываю на жизнь, и я ответил, что после смерти родителей отложил немножко деньжат, но еще не решил, куда направить свои стопы.
Слизывая соус с пальцев, он сказал: «Знаешь, у тебя просто редкостный дар. Тебе стоит подумать насчет адвокатских курсов. Мне нравится, как ты задаешь вопросы. Сразу видать талант и предрасположенность к этому делу. Особенно с тем копом. Ты же просто по столу его размазал!»
«Честно говоря, я и понятия не имел, что за вызовы были у него в день происшествия. По-моему, я его просто развел. Не думаю, что такому учат на курсах».
Он заржал.
«Слышал когда-нибудь про Кларенса Дэрроу?
[20] Был такой судебный адвокат, давным-давно. Ты мне его напомнил. Перед началом судебного заседания Кларенс продевал в одну из своих толстенных кубинских сигар, которые так любил курить в суде, длинную шляпную булавку. Когда его противник начинал излагать свое видение дела, Кларенс непринужденно закуривал эту сигару. Оппонент вещает, а он только сигару покуривает. Сигара горит, а пепел-то все не падает! Там ведь булавка внутри, она как балка держит. В общем, пепел все длинней и длинней, но все так же вперед торчит. Скоро уже присяжные только и смотрят, что на эту сигару – всё ждут, когда пепел наконец упадет и весь его белоснежный льняной костюмчик уделает. Только вот пепел никогда не падал, а Кларенс никогда не проигрывал дело. Думаешь, есть большая разница между Дэрроу и тем фокусом, который ты показал сегодня копу?»
«Как-то я на этот счет не думал».
«Это и доказывает, что у тебя талант. Если все-таки решишь пойти на курсы, звякни. Рекомендация не помешает. А пока будешь учиться, мне всегда нужен клерк».
Так и вышло. И хотя мысль о том, чтобы стать адвокатом, заронил мне в голову Гарри, полностью утвердила меня в ней моя мама – окончательно и бесповоротно я принял это решение только из-за нее.
* * *
Доносящийся из приемной храп вдруг резко оборвался, но тут же возобновился опять.
Полночь.
На таймере – всего шесть оставшихся часов.
У Гарри было полно времени, чтобы раздобыть все необходимое и принести в здание до двенадцати.
Пора было в этом убедиться.
В игре на доверии первый твой ход – самый стрёмный. После него уже нет возврата, и подсаживаешься на измену до тех самых пор, пока не настанет пора перейти к следующему. Дальше нервная горячка почему-то сама собой отпускает.
Встал, потянулся, подверг окончательной проверке одежду и пальто. Остатки грязи на полах стер, слегка смочив водой из бутылки, которую бросил мне Артурас. Сполоснув руки из той же бутылки, как следует потер их, чтобы высушить. Решил наконец, что все о’кей и что не выгляжу так, будто всю ночь ползал по грязным закопченным стенам. Проверил – дрожь в руках пропала. Громко постучал в дверь, крикнул:
– Эй, открывайте! Есть разговор! Нужно устранить еще одного свидетеля, если ваш босс хочет избежать пересмотра!
Нагнувшись к замочной скважине, я различил за ней какое-то движение. Виктор встал и сразу же перекрыл мне обзор на репродукцию «Моны Лизы», маячившую по центру скважины, – ту самую, которую я первым делом и узрел, едва только появившись здесь. Почему-то при виде его туши перед картиной в голове у меня промелькнул хвостик какой-то важной мысли, словно крохотная искорка – что-то связанное с фальшивым пультом и тяжеленным чемоданом, который Грегор с трудом взгромоздил в фургон, но через миг эту едва оформившуюся мысль сразу же затянуло туманом.
Глава 30
Я услышал, как в замке заскребся ключ, и дверь резко распахнулась внутрь. За порогом стояли все трое.
– Даже если я кокну Малютку-Бенни, обвинение все равно добьется пересмотра дела, основываясь на показаниях Тони Геральдо. Если не удалить его со сцены, ваша затея ничего не даст. Проблема в том, что вы не можете просто так пристрелить Тони – рискуете развязать полномасштабную войну с итальянцами. Но вам повезло, ребята, мочить его не обязательно. Если он – тот, про кого я думаю, то его молчание можно купить деньгами.
Артурас пригляделся ко мне и медленно кивнул.
– Да. В других фирмах тоже упоминали про этого макаронника. Сказали, что его показания могут наделать дел, но самих по себе их недостаточно, чтобы осудить Волчека.
– Они абсолютно правы, но их более чем достаточно, чтобы прокурор отправил дело на пересмотр. Проще всего откупиться, но для этого мне нужны настоящие деньги. По-моему, Тони Геральдо еще известен в определенных кругах как Тони Г. Если это тот самый Тони, тогда я знаю главу семьи. Представлял его как-то в суде, сто лет назад. Могу все обстряпать. Но для этого мне нужно четыре миллиона долларов – два его боссу за посредничество, еще два для самого Тони.
Артурас при этой цифре даже не вздрогнул. Похоже, это его ничуть не шокировало. Ну да, четыре лимона для этих ребят не сумма. Соберут за считаные часы. Мне сразу припомнилась та статья в газете: когда Волчек выходил под залог, то без всяких проволочек внес пять миллионов нальником. Четыре миллиона тем более не проблема. Жизнь моей дочери стоит дороже.
– Да, Тони Г. и есть Тони Геральдо. И вы правы – вести переговоры с этими людьми у нас не получится. Может, получится у вас. А может, и нет. Но это не имеет значения. После того как мы замочим Бенни, уже никто не рискнет давать показания против Волчека, даже при пересмотре дела. Забудьте, – сказал Артурас.
– Я не могу так поступить. Твой босс дал мне шанс с Бенни – шанс выиграть дело, не прибегая к мокрухе. Но Тони Геральдо мне ничем не зацепить. Надо от него просто откупиться.
– Я сказал же – забудьте, – ответил Артурас, на сей раз со сталью в голосе.
– Ты предлагаешь мне забыть об опасном свидетеле обвинения, когда твоего босса судят за убийство?
Вот тут он реально вздрогнул. Я заметил, как натянулась кожа возле его глаз, прежде чем на лицо Артураса вернулась знакомая уже угрожающая усмешечка.
– Это мой план, господин адвокат. Вы тут не при делах.
– План, может, и твой, а судебное разбирательство – мое. Волчек – мой клиент. Я вписался во все это только ради жизни дочери. И если ты не скажешь ему о моем предложении, тогда я сам скажу. Расскажу ему, как ты пытался ставить мне палки в колеса. И как ты после этого будешь выглядеть?
