– Скажешь в суде вот это, что бы ни спросили, – и будешь в полном порядке. Твое соглашение с прокурором – совершенно стандартная бумага. Я ее наизусть знаю. Говори это и только это, и никакое уголовное преследование тебе не светит.
Тони пробежался по накарябанным на бумажке строчкам.
– И чё, это всё?
– Всё. Отвечаю.
На плечо Тони опустилась рука Джимми.
– Делай что говорят, Тони. Еще и отстегну тебе из того бабла, что притащил Эдди, в обиде не будешь. Если что вдруг пойдет не так, о семье позабочусь. Но не пойдет. Если Эдди сказал, что отвечает, – значит, отвечает. Все срастется. Эдди мне как брат. Его слово – мое слово.
Тони кивнул и поднялся.
– Ладно, Эдди, но если не срастется, я тебя убью. Понял?
Я тоже встал и пожал ему руку.
– Если такое случится, тебе придется встать в очередь… Слушай, мне нужно глянуть на фотки. Что-то во всей этой истории не срастается, только я никак не могу понять, что. Эти карточки могут помочь.
– Фотки дома. Часа полтора езды туда и обратно.
– Они мне очень нужны, но ждать нету времени. Привезешь в суд.
– А как я их там тебе передам, спрашивается?
– Ты верующий, Тони? Лично я – нет. Так почему бы тебе не наставить заблудшую овцу на путь истинный?
Тони молодец, все словил на лету.
Джимми же явно чего-то недопонимал.
– Погоди-ка секундочку. Если мы вовремя вытащим Эми, то что тебе вообще делать в суде, Эдди?
Плечи у меня опали. Даже если я вызволю Эми, все равно придется все довести до конца.
Глава 42
Вслед за Энтони и Фрэнки я поспешил в глубь зала к широким распашным дверям кухни. Кухня оказалась такой огромной, что вполне могла обслуживать и вдвое больший ресторан, чем у Джимми. Длинный разделочный стол из блестящей нержавейки и четыре промышленного размера плиты разделял широченный проход. С Энтони мы уже встречались – когда он еще малышом сидел у матери на коленях. Если Джимми доверил ему такое дело, малыш оказался явно не без способностей. Энтони распахнул дверь огромной морозильной камеры, и мы с Фрэнки нырнули вслед за ним внутрь. Дыхание перехватило, изо рта вырвалась струя прихваченного морозом пара. Фрэнки принялся споро раздвигать ящики с затянутым в прозрачную пленку замороженным мясом в дальнем правом углу, и вскоре за ними открылась потайная дверца. Мы оказались в небольшой кладовке. Стеллажи по ее стенам были до потолка забиты оружием всех сортов и размеров, мешками с «коксом» и пачками денег, небрежно обернутых в целлофан.
Энтони и Фрэнки вооружились длинными стальными ломиками. У каждого на конце был крюк, и эти крюки они просунули в отверстия чугунного канализационного люка, красовавшегося в самой середине пола. Поднатужились, сдвинули его вбок. Под ним показалась железная лестница, уходящая вглубь, в канализацию.
– Прикалываетесь? – спросил я.
– По-другому никак, – отозвался Фрэнки, подхватывая с полки фонарик.
Энтони подобрал с пола мешок, вручил мне фонарь, и мы друг за другом полезли вниз в темный пованивающий тоннель, в котором оказалось на удивление сухо. Я включил фонарик, но его луч пробивал тьму не более чем на полсотни футов.
Свернули влево, на следующем перекрестке вправо, и где-то через минуту движения по прямой Энтони остановился у еще одной приделанной к стене лестницы. Фрэнки забрался по ней наверх, постучал изнутри в люк. Через несколько секунд в тоннель хлынул свет – какой-то азиат сдвинул чугунную крышку и теперь протягивал руку Фрэнки, помогая ему выбраться.
Оказались мы в другой кладовке – другого ресторана. Судя по иероглифам на ящиках и коробках, а также аромату чеснока, имбиря и лимонника, я предположил, что ресторан, скорее всего, азиатский. Человек, помогший нам выбраться из канализации, махнул рукой – давайте, мол, за мной, – и по узкому коридору мы выбрались на приподнятую над землей погрузочную площадку, выходящую в переулок. На ней и стояли три ниндзя, которых затребовал Джимми, – три черных 650-кубовых мотоцикла «Кавасаки Ниндзя», водители которых нетерпеливо подергивали ручки газа, взревывая моторами. Каждому из нас незамедлительно вручили по шлему, и я увидел, как Энтони залезает на заднее сиденье первого мотика.
– Самый скоростной способ, Эдди. За то время, что тебе отвели, на машине в жизни не обернуться. Сэмми Вонг – наш курьер. Иногда так вот по городу и катаемся. Быстро и незаметно, – сказал Энтони.
– Не говоря уже о том, что очень опасно, – заметил я.
– Да расслабься! Эти ребята – реальные профи. Просто делай, что тебе говорят, и все будет нормуль.
Я натянул на голову тугой шлем, кое-как влез на заднее сиденье последнего байка. Похлопал водилу по плечу, на всякий случай крикнул:
– Я вообще-то первый раз на мотоцикле!
– Я тоже, – отозвался тот из-под шлема.
Все, кроме меня, дружно заржали.
– Меня зовут Эдди. Гляди не убей меня, – сказал я.
– А я – Тао. Ничего не обещаю, чувак.
Я крепко обхватил Тао за бока обеими руками, и тот незамедлительно газанул. Мы пулей вылетели с бокового пандуса погрузочной площадки и вывернули вправо в переулок. Тот был длиной футов четыреста, но эту дистанцию мы одолели всего секунды за три. Желудок у меня прилип куда-то к спине, и я услышал в шлеме свой собственный визг.
Мотик с Энтони вырвался вперед, подлетая к самому концу переулка. Он вообще собирается тормозить? Но его водила даже газу не сбросил – все так же бешено разгонялся до самого выезда на главную улицу. Долго размышлять над его действиями мне была не судьба – вместо того, чтобы притормозить, он еще больше наддал, проскочил сквозь несколько поперечных рядов движения и растворился в утренних тенях переулка на противоположной стороне улицы.
– Херасе, – выдохнул я.
Улица перед нами выглядела довольно оживленной – аккурат поперек намеченной траектории слева направо проскакивали автомобили и велосипедисты, а чуть дальше за ними происходило то же самое, только справа налево. Под ликующий вопль Тао наш байк вонзился прямо в четыре полосы вялотекущего нью-йоркского движения, словно выпущенная из жерла переулка четырехсотфунтовая ракета. Мы бешено виляли, резко тормозили и резко ускорялись, обтекаемые со всех сторон взвихрившимся потоком машин.
Я крепко зажмурил глаза и только молился: «Господи, дай мне силы через все это пройти!»
Сильно ударился грудью о спину Тао, когда тот резко дал по тормозам. Ноздри наполнила вонь дымящихся тормозных колодок. Приоткрыв глаза, я увидел, что справа на нас юзом несет черный «Форд Таурус» – его водитель в панике давил на сигнал. Сейчас получим в бочину!
– Откинься! – услышал я крик Тао, и в ту же секунду наши шлемы с треском стукнулись друг о друга. Спину пронзило резкой болью, когда напряжением всех своих мышц я попытался отвести назад плечи, вдруг налившиеся невероятной тяжестью, – инерция неуклонно волокла нас вперед. И тут же понял, что именно собирается сотворить Тао – он отпустил один из тормозов, задний, и мотоцикл резко клюнул носом, упершись в заблокированное переднее колесо. Я взмыл куда-то ввысь. Тао отклонился вправо, и поставленный почти на попа байк крутанулся на переднем колесе на девяносто градусов – за какую-то долю секунды до того, как наше заднее колесо аккуратно поцеловалось с краем крыши «Тауруса». На миг мы намертво застыли в этой позиции – рискованно зависнув над асфальтом, но целые и невредимые.
