Мила указала на почти полностью погруженную в воду скалу.
— Видите, почему мы не смогли бы доехать сюда на машине? Из-за сезона сильнейших циклонов, которые происходят в начале года, песчаную отмель выдувает, и путь на автомобиле невозможен.
Морская байдарка была более плоская и шире, чем обычное каное, и поэтому они уместились в ней вдвоем. Рич опустился на встроенное сиденье, а Мила устроилась впереди между его ног. Она села, свесив ноги с краев байдарки, и он согнул колени, чтобы обезопасить ее, словно на парковом аттракционе.
Ритм движения веслами они установили быстро, но Мила была натянута и скованна… такая же негнущаяся, как твердый пластик байдарки. Учитывая то, что он узнал о ней, касаться его ей не просто, а поза, в которой они сидели, неловка им обоим… хотя по разным причинам. Рич собирался смотреть вокруг, а сам не отрывает глаз от гибкой загорелой спины и шеи молодой женщины в бикини, сидящей у него между колен. Форменную рубашку она сняла и аккуратно убрала в рюкзак, а на бикини ему следует смотреть как на униформу.
Миле лет двадцать пять — почти на десять лет она моложе его, — но есть в ней что-то… словно она намного старше. Она — порождение этой земли или даже моря.
— Бухта, похоже, пустынна. — Голос Милы гулко прозвучал из-за акустики в узком ущелье.
Действительно, нигде ни души, ни на зеркальной поверхности воды, ни на верхушке скал каньона, ни на площадке автопарка, выдолбленной в толще известняка в дюнах. Хотя легко представить на фоне солнца одинокий таинственный силуэт фигуры с копьем в руке.
Необыкновенное место.
Мила перестала грести, весло Рича тоже замерло в воде. Впереди из воды появился курносый нос, две ноздри, глаза, мигая, смотрели на них. Байдарка медленно, по инерции, проплыла мимо. Лишь в последний момент это существо нырнуло обратно и исчезло в глубине.
— Морская черепаха, — сказала Мила. — Любопытная малышка.
— Черепахи у вас любопытные?
Мила улыбнулась:
— Они на самом деле любопытные. Мы им любопытны.
Они молча продолжили грести. Рич мучился от желания задать еще вопрос и наконец спросил:
— Ваше восприятие влияет на отношение к разным вещам? Оно бывает отрицательным?
— И такое бывает. Я не большая поклонница желтых рыб, к примеру, хотя они в этом не виноваты. Для меня желтый цвет… издевательский, что ли. — Она пожала плечами. — Но люди и вещи могут влиять на меня и положительно.
— Например? — спросил он.
Мила очень долго не отвечала.
— Дубовый мох. Я ощущала его на руках у мамы, когда была маленькой. И сейчас ощущаю, когда вечером холодно, и я кутаюсь в мягкий шерстяной свитер, или когда укрываюсь стеганым одеялом.
Рич пожалел, что он не дуб и не мох. Это напомнило ему что-то похожее: детство, связанное с матерью. Матери не стало, когда он еще учился в начальной школе, а отец, не справляясь с воспитанием сына, поместил его в пансион. С тех пор ничьи любящие руки его уже не обнимали.
Мила кашлянула и сказала:
— Однажды я встретила человека, похожего на сладкую вату. Как не проникнуться симпатией к нему? В памяти остался этот запах… положительный. Я, вероятно, больше расположена доверять такому человеку, чем, скажем, тому, кого представляю дымом от дизельного топлива.
«Счастливчик этот парень — сладкая вата». Что-то подсказывало Ричу: если ты симпатичен Миле Накано и если она тебе доверяет, то это более редкое явление, чем тайны какого-то ущелья.
— А какие самые неприятные ассоциации у вас возникали? — не удержался от любопытства Ричард.
— Ушная сера, — тихо ответила она.
— Это был человек или вещь?
Впереди байдарки зыбь и журчание воды, но легко вообразить, что это звуковые волны от смеха Милы, мягкого, гортанного и вибрирующего у него между ребер.
— К несчастью, это был человек. — Мила вздохнула. — Один мальчик в начальной школе. Стоило ему оказаться рядом, как я ощущала сильный запах ушной серы, — он ударял мне в нос и застревал в горле. Теперь, если мне плохо по любой причине, то получаю вот такое… чудесное напоминание.
Ну и ну.
Вот каким образом срабатывает ее «сверхсила». А он? Когда он будет смотреть на водную зыбь где-то в другом месте, то будет слышать ее мягко звучащий голос и будет представлять себе Милу, с ее гибкой длинной спиной, и то, как спина касается его головы при гребле.
Мила снова опустила весло в воду. Байдарка замедлила ход.
— Вон там живут черно-серые горные кенгуру-валлаби.
Рич проследил за ее взглядом — она смотрела на возвышающиеся отвесные скалы ржавого цвета.
— Все, что я вижу, — это какие-то тенистые выступы.
— Под ними любят прятаться кенгуру. Вот почему они приобрели черные отметины.
Он искал глазами маленькие мордочки.
— Это что-то вроде горных полукоз? А вниз они не срываются?
— Они родились на утесах, провели всю жизнь, прыгая по ним и пощипывая растения. Они спят под выступами скал, растят детенышей подальше от хищников. Они приспособились, и для них это совершенно нормально.
Чем дольше они плыли, тем больше Рич узнавал нового. Мила говорила о доисторических на вид рыбах, обитающих в холодных темных водных глубинах, о скопах
[10] и белых цаплях, которые гнездятся наверху, о людях, живших здесь когда-то, и о древних поселениях, следы которых находят каждый год.
Трудно не представить туристические возможности на побережье, исходя из таких природных ресурсов. Это курорт в экозоне.
В скалах виднелись углубления, где сейчас прятались кенгуру-валлаби.
— Там много пещер. Должно быть, спелеологов это заинтересует, — высказал Рич свою догадку.
— Как-то раз состоялся большой международный съезд спелеологов. Они приехали специально, чтобы исследовать не отмеченные на карте участки. За два дня они обнаружили почти двенадцать новых пещер. Представляете, сколько еще они могли бы найти, если бы остались на неделю? Или на две?
— Почему же они не остались?
— Негде расселить такие большие группы. И научных лабораторий нет… вообще ничего. А пещеры… — Мила сникла. — Если море станет быстро подниматься…
В этом случае гряда утесов, где живут горные кенгуру-валлаби, превратится в острова, а скала, которую они сейчас разглядывают, уйдет под воду и опять покроется кораллами.
Такое круговорот жизни.
Они продолжали грести и подошли совсем близко к возвышающимся окаменевшим стенам. Единственный звук — ритмичное шлепанье весел в полной тишине этого прекрасного места. Тишина просачивалась Ричу внутрь — такого он никогда не ощущал.
