Кип явно растерялся от внезапно оборванного разговора и произнес:
— Я могу показать вам рабочие дворы и вертолет для воздушного наблюдения.
Рич выглядел смущенно. Вот уж что для него несвойственно, так это стушеваться.
— У вас есть собственный вертолет? — спросила Мила, чтобы снять напряжение.
Рич повернулся к двери.
— Кажется, есть.
— Это вертолет для проверки стада, — продолжал Кип. — Там места только на двоих. Лишь таким образом можно обследовать по периметру всю территорию Уорду за день.
— Облет подождет, — заявил Рич. — Покажите нам лучше то основное, что можно увидеть с дороги.
«Нам». Словно она принимает участие в делах Ричарда Гранди.
Мила поспешно следовала за Рич ем, пока он осматривал оборудование и постройки поблизости усадьбы. Конечно, говоря о собственности такого масштаба, «поблизости» — понятие относительное. Затем они сели в «лендкрузер» последней модели и отправились на север в облаках красно-коричневой пыли. Рич и Кип обсуждали хозяйственные дела на ферме, а Мила погрузилась в созерцание австралийского кустарника и не замечала, как течет время. Она пришла в себя, когда Рич дотронулся до ее щеки. Оказывается, она задремала.
— Пора перекусить, — сказал он. — Простите, мы заговорились с Кипом.
Прошлой ночью она плохо спала, без конца ворочалась. Это из-за умопомрачительного поцелуя на пристани. Ей, конечно, нужно было выспаться, но, господи, как же неловко получилось… Она торопливо вылезла из автомобиля.
— Моя жена приготовила вам завтрак, — Кип передал Ричу корзинку с крышкой. — Она не ожидала вас вдвоем, но наготовила, по-моему, предостаточно. Если идти по этой тропинке, то придете к «пруду Джека». Приятное место, отдохнете, подкрепитесь.
— Чудесно, — произнес Рич, и на губах у него заиграла улыбка.
У Милы эта улыбка отозвалась запахом ананаса. Надо же… ананас. Она-то думала, что знает запахи всех на свете фруктов и плодов.
Они шли молча, дорога спускалась вниз, и все указывало на то, что рядом вода: меньше кустарника, больше деревьев, меньше бурого цвета, больше зелени.
Вода в «пруду Джека» была темная и усыпана крупными кувшинками, переливающимися разными оттенками. В трещинах на скалах росла длинная трава. Рич и Мила остановились на краю пруда и смотрели вниз. Место поражало покоем и красотой.
— Странно, что здесь пруд, ведь почва сухая, — заметила она.
— Я видел это на карте, — сказал Рич. — Это карстовая воронка, а не пруд.
Водоем окаймлял золотистый гранит, на дальней стороне была узкая тропа, по которой скот из Уорду приходит выпить холодной, свежей, скорее всего, артезианской воды. Справа — плоский выступ скалы, словно платформа для дайвинга.
— Жаль, что я не захватила маску и ласты, — вздохнула Мила. — Интересно посмотреть, куда ведет вход в эту воронку.
Он подал ей руку, помогая забраться на выступ. Мила подошла к краю и сбросила туфли.
— Ледяная! — взвизгнула она, окунув пальцы в воду. — Здорово.
Рич поставил на землю корзинку, тоже разулся, закатал джинсы до колен и уселся у края, спустив ноги в воду.
Мила просмотрела содержимое корзинки.
— Здесь по крайней мере двадцать сэндвичей, — сказала она, протягивая Ричу охлажденную бутылку воды. — И все разные. Думаю, вам хотели угодить. Для них ваш приезд — это важный момент.
Рич фыркнул и отвернулся к водоему. Они ели молча, но Мила чувствовала, что Рич в своих мыслях отдаляется от нее все больше и больше… как кувшинки, плавающие по воде.
— Такое прекрасное место, а у вас расстроенный вид, — сказала она, глядя на его нахмуренное лицо. Может, это ее вина? Ведь это она вынудила его привезти ее в Уорду.
— Простите. — Он словно очнулся. — Воспоминания…
— Но вы раньше не бывали здесь.
— Нет. — Больше он ничего не объяснил и перевел разговор: — Это вы настаивали на поездке. И как? Оправдались ожидания?
Она обвела взглядом то, что их окружало.
— Невозможно сидеть в таком месте и искать недостатки. Уорду предлагает самое лучшее, что есть в этом крае: богатство земли и красоту океанского побережья. Я чувствую…
Что? Что она чувствует?
— Здесь… уютно, — сказала она. — Может, все дело в генетической памяти. — И неожиданно ахнула.
Рич обернулся, чтобы посмотреть, что такое она увидела.
— Я просто поняла, что оба наших предка могли бы сидеть на этом самом месте. Они отделены от нас веками, а сейчас здесь мы. Может, поэтому я чувствую связь с вами.
Слова вылетели сами собой, прежде чем она успела их осмыслить.
Глаза цвета неба пронзили ее.
— Что вы сказали? Что вы чувствуете… связь?
Запахло скисшим молоком, ей захотелось сморщить нос.
— А вы не чувствуете?
Он долго и внимательно смотрел на нее.
— Это несерьезно, но… да, я чувствую.
Дыхание у нее перехватило, словно она подавилась сэндвичем.
— Несерьезно? — выдавила она.
— У нас с вами такие разные цели. — Он опустил глаза. — Вы из морского народа, а я… из народа из стекла и хрома.
— Это скорее вопрос географии и не изменит того, кто мы в душе.
— Разве? Я не знаю никого, кто был похож на вас. Вы так связаны с этой местностью… В вас сила земли и одновременно вы русалка. Это среда, где вы выросли. Вы такое же порождение этой среды, как вон те кувшинки. Вы не выдержите в городе и пяти минут, есть у вас синестезия или нет.
— Вы считаете, что я не приспособлюсь?
— Мила, я считаю, что вы… завянете. Я считаю, что нахождение далеко от привычного места лишит вас самого лучшего, что у вас есть. Точно так же и со мной — останься я здесь, то загнусь.
— Вам не нравится Корал-Бэй?
Почему эта мысль так мучительна для нее?
— Очень нравится, но моя среда обитания не здесь. Я не знаю, как долго меня будут развлекать эти красоты. Особенно когда работы невпроворот.
Она отчетливо ощутила вкус старой кожи — вкус разочарования — в горле.
— Значит, я этим занималась? Развлекала вас?
Очевидный ответ — да, потому что ей заплатили, чтобы показать ему самое лучшее в Морском парке. Но они оба знали, о чем она спросила.
— Мила, это было… — Он поспешно отвернулся, чтобы она не догадалась, о чем он думает. — Нет. Это не было развлечением. Я поцеловал вас, потому что…
«Почему, Рич?»
— Это было импульсивно. Под влиянием момента. Я не мог уйти с пристани, не поняв, взаимно ли наше притяжение.
