– Это что? – спросил я, когда шрамы слегка поджили.
– Волчья голова, господин! – возмущенно ответил он.
Голова волка являлась моей эмблемой, и изображение было способом выказать преданность, хотя, честно говоря, даже когда рубцы поджили, картинка больше напоминала перепачканное свиное рыло.
И вот мы вдвоем поскакали на восток. Я по-прежнему не опасался наткнуться на вражеский отряд, потому что заподозрил истинные намерения Рагналла, и, основываясь на догадке, мы ехали весь день, свернув за это время на север, на римскую дорогу в Нортумбрию. Мы все еще находились изрядно на восток от Эдс-Байрига. Ближе к вечеру поднялись на невысокий холм. С него я увидел переброшенный через реку мост, а на другой его стороне, близ стоящих на северном берегу Мэрса двух хижин, – людей в кольчугах. С копьями.
– Сколько их? – спросил я у Берга, чьи глаза были поострее моих.
– Господин, самое меньшее сорок.
– Рагналл не хочет дать нам переправиться через реку, так? Значит, нам обязательно следует попасть на другую сторону.
С час мы скакали на восток, бдительно высматривая врага, а в сумерках повернули на север и вышли к месту, где Мэрс спокойно нес воды среди заливных лугов.
– Твоя лошадь плыть может? – осведомился я у Берга.
– Сейчас выясним, мой лорд.
Река здесь была широкой, самое малое шагов в пятьдесят, а берега обрывистые. Вода мутная, и, как я догадывался, было глубоко, поэтому, решив не рисковать лошадьми, мы пошли вверх по течению, пока не обнаружили местечко, где развезенная тропа входила в реку на южном берегу и выходила на северном, намекая на брод. Переправа явно не была оживленной, – видимо, просто какой-то крестьянин обнаружил подходящий для перегона скота участок. Однако я подозревал, что обычно река стояла ниже. От дождей она поднялась.
– Будем переправляться, – решил я и ввел коня в реку.
Вода доходила мне до сапог, затем до бедер, и я почувствовал, как скакун борется с течением. Один раз он поскользнулся, я покачнулся, подумав, что вот-вот свалюсь, но конь каким-то образом выровнялся и ринулся вперед, гонимый скорее страхом, чем моими понуканиями. Берг ехал за мной, но так пинал лошадь, что обогнал меня и первым выбрался на противоположный берег. С него стекали вода и жидкий ил.
– Ненавижу ползать по реке, – буркнул я, присоединившись к дружиннику.
В миле от русла мы обнаружили рощицу из ясеней и расположились на ночлег: стреножили коней, а сами попытались отдохнуть. Берг в силу молодости дрых как убитый, но я большую часть ночи пролежал без сна, прислушиваясь к шороху ветра в листьях. Разжигать костер не решался. Местность тут, как и край к югу от Мэрса, казалась безлюдной, но это не исключало, что враг где-то рядом, поэтому я мерз в темноте. Только к утру забылся тревожным сном, а пробудившись, увидел, что Берг аккуратно делит краюху хлеба.
– Господин, это тебе, – сказал он, протягивая мне кусок побольше.
Я взял меньшую часть, потом встал. Кости ныли все до единой. Я подошел к краю рощи и заглянул в окружающую нас серость. Серое небо, серая земля, серый туман. Был час перед рассветом. Сзади послышались шаги Берга.
– Господин, седлать коней? – спросил он.
– Пока не надо.
Берг подошел и встал рядом.
– Господин, где мы?
– В Нортумбрии. Все, что к северу от Мэрса, – это Нортумбрия.
– Твоя страна.
– Моя страна, – согласился я.
Я родился в Нортумбрии и надеюсь здесь же и умереть, хотя мой родной край лежит на восточном берегу, далеко от этих укутанных туманом полей, в долине Мэрса. Моя земля – это Беббанбург, крепость на краю моря. Ее подло украл у меня мой дядя, и, хотя сам он давно мертв, могучая твердыня до сих пор в руках его сына. Я поклялся, что в один прекрасный день убью двоюродного брата и заберу то, что принадлежит мне по праву. Эту клятву я повторял каждый день своей жизни.
Берг вглядывался в седую сырость.
– Кто тут правит? – спросил он.
Вопрос заставил меня усмехнуться.
– Скажи-ка, ты слышал про Сигфротира? – осведомился я.
– Нет, господин.
– А про Кнута Однорукого?
– Нет, господин.
– Про Хальфдана Отирсона?
– Нет, господин.
– Эовела Сильного?
– Нет.
– Эовел оказался не сильным, – хмыкнул я. – Потому что Ингвер Сверкающий Меч его убил. Слышал про Ингвера?
– Нет, господин.
– Сигфротир, Кнут, Хальфдан, Эовел и Ингвер, – снова перечислил я имена. – За последние десять лет каждый из них величал себя королем Йорвика. И лишь один из них, Ингвер, жив сегодня. Тебе известно, где находится Йорвик?
– На севере. Это город.
– Некогда это был великий город, – с грустью подтвердил я. – Его построили римляне.
Берг оживился.
– Как и Сестер?
Парень мало знал о Британии. Он служил Рогнвальду, норманну, погибшему в кровавой бойне на валлийском берегу. С той поры Берг перешел на службу ко мне, жил в Сестере и сражался с шайками угонщиков скота из Нортумбрии или из королевств Уэльса, и всегда отличался любознательностью.
– Йорвик, как Сестер, – кивнул я. – И, как у Сестера, его сила кроется в стенах. Он сторожит реку, но тот, кто правит в Йорвике, может претендовать на власть над Нортумбрией. Ингвер Сверкающий Меч – король Йорвика, но называет себя королем Нортумбрии.
– И является таковым?
– Делает вид, хотя, по правде говоря, он всего лишь вождь из Йорвика. Однако никто другой не может величать себя королем Нортумбрии, пока не взял Йорвик.
– Город плохо защищен? – спросил Берг.
– Стены у Эофервика мощные, – ответил я, назвав Йорвик его саксонским именем. – Очень мощные! Устрашающие! Мой отец погиб, штурмуя их. И сам город лежит в богатой стране. Тот, кто правит Эофервиком, может позволить себе стать дающим золото, нанимать людей, жаловать имения, кормить коней. А значит – командовать армией.
– И все это есть у короля Ингвера?
– Ингвер даже псу не может приказать помочиться, – фыркнул я. – У него от силы сотни две воинов. А за стенами? За стенами у него ничего. Вне стен правят другие люди, и придет день, когда один из них прикончит Ингвера, как тот прикончил Эовела, и провозгласит себя королем. Сигфротир, Кнут, Хальфдан и Эовел: все они назывались королями Нортумбрии и все погибли от рук соперника. Нортумбрия не королевство, это яма с крысами и терьерами.
– Вроде Ирландии, – пробормотал Берг.
– Ирландии?
– Страны мелких королей, – пояснил парень и нахмурился на миг. – Порой кто-то называет себя верховным королем. И вероятно, является таковым, но остается куча мелких, и они грызутся между собой как собаки. Можно подумать, что собак этих легко перебить, однако попробуй сунься – они мигом объединятся.
