– А остальные? – Я кивнул в сторону бормочущей толпы.
– Чада Божьи! – с восторгом ответил Леофстан. – Увечные, хромые и слепые! Нищие и отверженные! Они голодны, наги и одиноки! Все это чада Божьи!
– А тут им что понадобилось? – спросил я.
Леофстан хмыкнул, словно ответ на мой вопрос был слишком очевиден.
– Лорд Утред, наш дорогой Господь заповедал заботиться о беззащитных. Что сказано у благословенного апостола Матфея? «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня». Лорд Утред, одевать нагих и помогать бедным – значит повиноваться Богу! Эти милые люди, – тут он обвел никчемную ораву рукой, – есть моя семья!
– Иисусе многопретерпевший, – вымолвил Финан, и в первый раз за последние дни в его голосе прорезалось веселье.
– Да восхвалим Господа, – произнес Сеолнот, хотя и без особого энтузиазма.
– А тебе известно, – обратился я к Леофстану, – что менее чем в половине дневного перехода отсюда расположилось войско норманнов?
– Язычники гонят нас, – провозгласил он. – Ярость их направлена на нас! Но Господь с нами!
– И что этот город вскоре может оказаться в осаде? – продолжал я.
– Господь – моя сила!
– А если нас осадят, то как смогу я прокормить твою семью? – сердито осведомился я.
– Всевышний все устроит!
– Этого тебе не одолеть, – тихо сказал Финан.
– А где будут они жить? – бросил я раздраженно.
– У Церкви есть тут собственность, как мне сообщили, – спокойно ответил Леофстан. – А потому Церковь приютит их. К тебе же не приблизятся!
Я зарычал, Финан ухмыльнулся, священник продолжал улыбаться.
– Откройте чертовы ворота, – распорядился я, потом зашагал вниз по каменным ступеням.
На улицу я вышел, как раз когда новый епископ прохромал под длинной аркой ворот. Оказавшись внутри, он упал на колени и поцеловал мостовую.
– Благословен будь город сей, – нараспев произнес он. – И благословен народ, в нем обитающий. – С трудом поднявшись, прелат улыбнулся мне. – Лорд Утред, для меня честь познакомиться с тобой.
Я коснулся молота, висящего на шее, но даже этот языческий символ не стер улыбку с его лица.
– Один из этих священников, – я указал на близнецов, – проводит тебя в твои покои.
– Отец, тебя ожидает прекрасный дом, – доложил Сеолнот.
– Мне не нужен прекрасный дом! – воскликнул Леофстан. – Господь наш не жил в постройках! У лис есть нора, а у птиц небесных – гнезда, но для нас достанет чего-то скромного.
– Для нас? – удивился я. – Для всех вас? То есть и для увечных?
– Для моей дорогой супруги и меня, – пояснил Леофстан и указал на женщину, выступившую из числа сопровождающих его попов.
По крайней мере, мне оставалось лишь поверить на слово про ее принадлежность к бабьему роду, так как она была настолько закутана в плащи и накидки, что определить точно пол не смог бы никто. Лицо скрывалось под низко надвинутым капюшоном.
– Это моя дорогая жена Гомерь, – представил он, и этот ворох одежды отвесил мне поклон.
– Гомерь? – Я решил, что мне показалось, потому что никогда не слышал прежде такого имени.
– Имя из Писания! – просветил меня Леофстан. – И знай, лорд, что мы с женой дали обет бедности и целомудрия. Нам достаточно простой лачуги, не так ли, дражайшая?
«Дражайшая» кивнула, из-под вороха капюшонов, накидок и плащей послышалось нечто вроде писка.
– Я таких обетов не давал, – сказал я с чрезмерным нажимом. – Добро пожаловать вам обоим. – Эти слова добавил неохотно, потому что они не были правдой. – Только пусть ваша проклятая семейка не путается под ногами у моих воинов. У них своих забот хватает.
– Мы будем молиться за тебя! – Леофстан повернулся. – Пойте, дети, пойте! Машите ветвями радостно! Служите Господу с веселием, пока мы входим в город!
Вот так епископ Леофстан вступил в Сестер.
* * *
– Ненавижу ублюдка, – проворчал я.
– Да ничего подобного, – возразил Финан. – Тебе просто не хочется признать факт, что он нравится тебе.
– Он улыбается, скользкий мерзавец.
– Леофстан – знаменитый ученый, святой во плоти и очень хороший священник.
– Надеюсь, подхватит червей и умрет.
– Говорят, он знает латынь и греческий!
– Ты встречал хоть раз римлянина? – спросил я. – Или грека? Какой прок от их треклятых языков?
Финан рассмеялся. Приезд Леофстана и моя желчная к нему ненависть, похоже, позабавили моего друга. Теперь мы вдвоем вели сто тридцать воинов на быстрых конях в дозор к краю леса, окружающего и охраняющего Эдс-Байриг. До сих пор мы патрулировали южную и восточную границы леса, потому что именно через них двинулись бы люди Рагналла, если собирались предпринять набег вглубь Мерсии. Но ни один из наших разведчиков не добыл свидетельств о подобных набегах. В тот день, следующий после прибытия епископа, мы держались у западной стороны зарослей и двигались на север, к Мэрсу. Врагов не видели, однако я был уверен, что они видят нас. Где-то на кромке дебрей должны быть выставлены посты.
– Как думаешь, он действительно соблюдает целибат? – поинтересовался Финан.
– Откуда мне знать?
– Наверное, жена у него, бедолаги, похожа на сморщенную репу. – Он прихлопнул овода, севшего на шею его коню. – Как там ее зовут?
– Гомерь.
– Уродливое имя, уродливая баба, – с ухмылкой сказал ирландец.
День выдался ветреный, высокие облака быстро неслись в сторону материка. Вдали над морем слоились темные тучи, но пока утренние солнечные лучи играли на поверхности Мэрса, несущего свои воды в миле от нас. Еще две увенчанные драконьими головами лодки прошли вверх по течению за предыдущий день: одна с четырьмя с лишним десятками воинов на борту, другая поменьше, но тоже набитая битком. Собирающаяся на западе буря давала надежду, что сегодня новых кораблей не будет, но сила Рагналла все равно росла. И как быть нам с этой силой?
В поисках ответа на этот вопрос мы захватили с собой два десятка лошадей. Все под седлом. Всякий, кто наблюдал за нами из леса, пришел бы к мысли, что это запасные кони, но на самом деле их назначение было совсем иным. Я придержал скакуна, давая Бедвульфу поравняться со мной.
– Ничего у тебя не выйдет, – сказал я ему.
– Все проще простого, господин.
– Уверен?
– Господин, проще простого, – повторил он.
– Мы вернемся завтра в это же время, – пообещал я ему.
– В то же место?
