Билли оттолкнулась от столба и встала рядом с Дрибнером за пультом. Возможно, старик все-таки не был сумасшедшим…
– Я пыталась им объяснить, но они не поверили ни одному слову, – сказала она. – Ты все слышал?
– Разумеется. Олухи, все до единого. Стоило бы вернуть крысиную чуму, – он прочистил горло. – Так или иначе, э-э, да, я был в маленьком… вестибюле – месте, куда я часто удаляюсь для размышлений в тишине и где меня никто не найдет: оно по соседству с залом совета, понимаешь ли, так что я подслушал твои аргументы. И они были весьма убедительны. Падение Чужого вызвало… скажем так, движение между Бездной и нашим миром. Сама Бездна сорвалась с места, и две реальности расходятся. Последствия этого будут катастрофическими.
Билли кивнула.
– Я уже видела ущерб от разломов, и видела, что сны делают с людьми.
– Совершенно верно, два феномена с одной причиной. И ситуация продолжит усугубляться, пока и Островная Империя – скажем так, тело, – и ее граждане – разум – не будут разорваны в клочья!
Билли бросила взгляд на сложное оборудование Дрибнера. У ног продолжала стучать машина с перфокартой.
– И здесь ты изучал разломы?
– Этот я открыл всего несколько месяцев назад, – ответил он. – Я слышал о разломе в Тивии, который ты лицезрела самолично – о нем все же упоминалось в некоторых второсортных региональных газетенках. Здесь же, в своей скромной лаборатории, я продолжаю труды Соколова. Прежде чем уйти, он доверил мне свои записи и коллекцию, чтобы убедиться, что кто-то подхватит его знамя.
Дрибнер переместился к одной из рабочих станций у стены и достал из шкафа толстую книгу. Он начал ее листать, и Билли наклонилась поближе. Это были переплетенные рукописные страницы, авторства самого Соколова.
Она узнала почерк, но не слова.
– Он писал на другом языке? Что это? Я не узнаю букв.
– Это не просто язык, – сказал Дрибнер. – Это шифр. Похоже, многие в Академии заняли враждебную позицию по отношению к его последним достижениям – особенно с тех пор, как Финч стал всем здесь заправлять. Эти двое никогда не ладили. Подозреваю, это одна из причин, почему Соколов так и не вернулся в Академию – по крайней мере, как полагается. Но хотя Финч и остальные вставляли палки в колеса его исследованиям, он их продолжал, пользуясь шифром – ключ к которому доверил мне, чтобы я и только я мог читать его записи и продолжать работу.
Билли проглядела страницы. Шифр был смесью слов, цифр и символов, которые больше напоминали математику, чем грамматику. Определенно, это не разгадать без ключа.
– Финч боялся, да? – Билли подняла взгляд на Дрибнера. Исхудавшее лицо старика подсвечивал пульт, отчего тени на нем становились еще темнее. – И до сих пор боится, – прибавила она. – Боится магии и древности.
Дрибнер фыркнул.
– Финч – дурак. И ты права, он боится, – он перевернул книгу и начал листать с конца. Тут Билли увидела несколько схем хорошо известных ей предметов – костяных амулетов и рун. Наброски были очень точными и сопровождались новыми заметками на сложном шифре.
– Соколов стал одержим Чужим и его магией. Он сумел собрать немалое количество вещей, которые Аббатство Обывателей назвало бы «еретическими», – Дрибнер замолк и рассмеялся. – Без Аббатства и смотрителей кто скажет, что еретическое, а что нет?
Билли протянула руку и сама перевернула несколько страниц, просматривая каталог.
– Соколов собирал артефакты?
– Амулеты, руны. Большинство пришло из коллекции человека по имени Норкросс, который имел частный музей где-то в центральном Гристоле. Там случился пожар – уже, пожалуй, около года тому назад. Норкросс погиб, а большая часть его коллекции стала пеплом, но Соколов воспользовался своими обширными контактами, чтобы получить хотя бы часть уцелевших экспонатов. Он верил, что пожар пережили и другие артефакты, которые забрали из руин и перевезли в Морли неизвестные лица.
– Ладно, – сказала Билли. – И что Соколов узнал с помощью этих вещичек?
Дрибнер снова пролистал книгу.
– Ну, немало – кое-что любопытное, кое-что нет. Признаюсь, мне еще предстоит расшифровать его записки до конца, и вполне возможно, тут не хватает тома-другого. Но тем не менее, основываясь на ранних исследованиях, Соколов разработал систему приборов для измерения сверхъестественного, так сказать, – Дрибнер показал на пульт и рамы, окружающие разлом. – Как видишь, я продолжал эту разработку с некоторыми модификациями.
Билли начинала понимать.
– То есть с помощью инструментов для измерения сверхъестественного ты можешь измерить разлом?
Губы Дрибнера шевелились, словно он повторял ее слова про себя, чтобы найти ответ. Потом его глаза расширились, и он кивнул.
– Проницательный ум, как я и сказал. Очень проницательный.
– И что ты открыл?
Дрибнер показал на разлом.
– Если ты права, разломы сдвигаются, пока Бездна отходит от мира. Или, возможно, сдвигаются – не совсем то слово. Лучше сказать «отрезаются». Пока Бездна отрезается от нашего мира, она вредит ему, и этот вред со временем только усилится. Более того, разломы связаны между собой. Это не отдельные явления, а части единого целого. В конце концов разломы почти наверняка соединятся, и тогда придет конец всему сущему.
Билли присвистнула сквозь зубы.
– И как это остановить? Сколько у нас времени?
Дрибнер всплеснул руками от досады:
– Последнее мне еще предстоит определить. А как остановить – для этого мне и нужна ты.
– Я?
– Да, ты, юная леди. Ты уникальна. Чужой пал и забрал свою магию с собой. О, разумеется, есть и другая магия – о да, я видел, что натворил молодой смотритель у аптекаря, – но когда гибнет одно божество, его место спешат занять другие. Без Чужого те, кто несет его метку, больше с ним не связаны и теряют силу, – Дрибнер ткнул пальцем в Билли. – Но ты… ты другая. Тебя никогда не метили, но все же ты связана с Бездной – больше любого из тех, кто носит метку Чужого. Потому ты полезна для предстоящего нам дела.
Билли сложила руки на груди и подступила к разлому. Он переливался за инструментами Дрибнера – пылающий, немой огонь. Когда она вгляделась, почувствовала притяжение в Осколке, а в голове снова зашумело.
– Но, – говорил Дрибнер у нее за спиной, – я вынужден настаивать, чтобы ты отказалась от «Мечты Дурака». Последствия могут быть болезненными, но тебе нужно позволить тем своим частям, что принадлежат и Бездне, притянуться к ней целиком. Трава заглушает не только твои чувства, но и связь с Бездной. Чтобы быть полезной в этом деле, тебе нужно совершенно очистить разум. Только тогда потенциал твоих уз нам пригодится в полной мере.
Она обернулась к старику, пока ощущение угасало.
– Ну, ладно. Если я связана с Бездной и чувствую наличие ее разломов, что мне делать? Мне нужно что-то найти, да?
