Клеон самовольно взобрался на возвышение. Набросив на руку складки своей просторной туники сапфирового цвета, он продолжал обличать Перикла. Другой рукой он воинственно рубил воздух, словно в ней был зажат боевой топор. Перикл сошел вниз, ничем не препятствуя разглагольствованиям соперника. Их вражда была давней. Когда пыл Клеона иссяк, а собравшимся наскучила эта тема, собрание перешло к обсуждению следующей проблемы – остракизма.
– Сегодня перед вами стоит Анаксагор, друг Перикла, обвиняемый в оскорблении богов, – возвестил Клеон, указывая на стоящего неподалеку старика.
Экклесия снова забурлила от негодования.
– Он посмел утверждать, что солнце – не воплощение самого Аполлона, а… раскаленная глыба!
Негодование собравшихся возросло.
Анаксагор нетерпеливо взмахнул рукой, словно отгоняя пчел, затем указал на солнце, предлагая всем убедиться в истинности своих слов.
Появился человек с мешком. Каждый участник собрания бросал туда черепок разбитой вазы, голосуя в поддержку изгнания. Перикл тоже бросил черепок, и тут же невозмутимость афинского предводителя испарилась, сменившись выражением печали и усталости.
– Старый друг? – участливо спросил Геродот, подходя к Периклу вместе с Кассандрой.
Тот поднял голову, и его лицо обрело прежнюю живость, словно после череды дождливых дней он увидел солнце. Мужчины обнялись. Кассандра заметила, как историк что-то шепнул афинскому предводителю на ухо. Лицо последнего на мгновение помрачнело, затем приняло обычное выражение. Перикл кивнул и поблагодарил друга. Когда мужчины разомкнули объятия, афинский предводитель кивнул на спутницу Геродота:
– А это кто?
– Кассандра. Мой друг, – ответил историк. – В гавани люди поговаривают, что нынче вечером ты собираешься устроить симпосий. Кассандра ищет мудрости, которой обладают твои ближайшие друзьям. Может, ты позволишь ей прийти?
– После всего, что ты мне про нее рассказал? – удивился Перикл. – Было бы глупо с моей стороны пригласить незнакомку – да еще и наемницу! – в мой дом.
Геродот наклонился и снова зашептал Периклу на ухо.
Последний окинул Кассандру пристальным взглядом. Сказанное явно расположило афинского предводителя к чужестранке.
– Можешь прийти на нашу встречу, – наконец сказал Перикл. – Являться с оружием запрещено… но очень советую вооружиться умом и сообразительностью.
Вдоль мраморных стен андрона высился лес сверкающих колонн, обвитых огненно-красными лентами. С верхушек колонн и с потолка живыми занавесами свисали изумрудные листья плюща. По углам стояли вазы с пурпурными бугенвиллеями и лимонными деревьями. Пол являл собой красочную мозаику, изображавшую Посейдона, выходящего из зеленовато-голубых вод со свитой серебристых морских существ. Места, не занятые мозаикой, тонули в шелковых персидских коврах оранжево-красного, янтарного и небесно-голубого цвета. Воздух был напоен запахами печеной рыбы и жареного мяса, которые перебивали ароматы терпких вин.
Гости кучками стояли, прислонившись к колоннам или опершись на перила балконов, что-то обсуждая и о чем-то жарко споря. То здесь, то там раздавался смех и слышались удивленные возгласы. Лица многих успели раскраснеться от выпитого вина. Дуэт лиры и кифары исполнял слегка слащавую, но довольно живую мелодию. Музыке вторили всплески смеха из разных концов зала, звон разбиваемых амфор и громогласные тосты.
Очередную амфору разбили чуть ли не за спиной Кассандры. Она инстинктивно схватилась за пояс, чтобы выхватить копье… затем смущенно расправила складку лазурной афинской столы, добытой ей Геродотом, и мысленно выругалась. В доспехах и с оружием она бы чувствовала себя куда увереннее.
– Ты ведь здесь за симпосиарха? – с лукавой улыбкой спросила она Геродота. – Твоя обязанность – следить, чтобы гости не перепились.
– Теоретически – да, – пожал плечами Геродот. – Но с таким же успехом можно пытаться ухватить бешеного волка за уши.
Историк наклонил свою чашу, которую еще не успел наполнить вином, и показал Кассандре разгневанное чудовище, нарисованное на дне.
– Неплохой способ заставить гостей пить помедленнее, чтобы не стать первым, кто увидит это чудище. Увы, он дал обратный результат.
Кассандра оглянулась вокруг. Никто из гостей не боялся встречи с чудовищем на дне своей амфоры. Пока молодая женщина смотрела, кто-то поднес чашу ко рту так, что взору Кассандры предстало изображение на внешней стороне днища.
– Это… то, что я думаю?
– Громадный и крайне возбужденный пенис, да, – подтвердил Геродот. – Приап таким гордился бы. Опять-таки, еще одна уловка, призванная сдерживать пьянство. Государственные мужи должны быть весьма сдержанны и осмотрительны и не пить залпом, дабы не показывать окружающим эту картинку. Но…
Дальнейших пояснений не требовалось. Один из гостей поднес чашу к чреслам, словно нарисованный пенис принадлежал ему, принялся бесстыже приплясывать. Остальные гости захохотали, подбадривая смельчака.
– Тебе дико это наблюдать? – заметил Геродот. – Поля вокруг Афин пылают, на улицах полным-полно беженцев… а люди, от которых ждут заботы о безопасности города, наливаются вином и предаются непристойным развлечениям. Ты своими глазами видела, во что превратились окрестности. Мы заперты внутри стен, словно псы, которых рано или поздно перебьют. Но кто будет придерживаться правил перед концом света? – Геродот запрокинул голову и хрипло рассмеялся. – Плохой из меня философ, лучше оставим громкие фразы профессионалам этого дела.
Вновь приняв серьезный вид, историк продолжил: – По правде говоря, Перикл устраивает эти сборища не из любви к многолюдным толпам. Здесь собираются самые громкие голоса Афин. Бывая у Перикла, они, естественно, говорят в его пользу. Как видишь, он и здесь мыслит стратегически. И потом, далеко не все в этом зале одурманены вином. Поговори с теми, кого не шатает и не тошнит выпитым. Им Перикл по-настоящему доверяет. Судьба Афин лежит на их плечах.
Геродот подал Кассандре две глубокие чаши с вином и водой и кивком головы указал на одного из гостей.
– Наполни его чашу прежде, чем задавать вопросы. Если он попросит хорошенько разбавить вино водой, с ним можно говорить.
Геродот отошел, примкнув к беседе нескольких седовласых гостей. Кассандра вдруг почувствовала, как стены виллы сдвигаются, беря ее в кольцо. Все, кто здесь собрался, казались молодой женщине ловкими обманщиками и опасными людьми. Чудовища с длинными зубами и богатым опытом одурачивания простаков. Кассандра почувствовала себя маленькой девочкой в лесу, полном диких зверей. Что за дурь взбрела ей в голову? Расспрашивать о чем-то этих высокомерных, самодовольных людей? На нее плотоядно посматривали, но, встретившись взглядом, отворачивались. Глотнув воздуха, Кассандра нырнула в это человеческое море.
Он видел, как она прибыла в город. Это случилось вечером, когда сумерки фатой накрыли Афины. Ее сопровождал престарелый историк. «Какой удивительный и неожиданный поворот событий», – думал наблюдатель, водя пальцем по изгибам своей маски. Ему не придется охотиться за ней на зловонных улицах перенаселенного города. Он покончит с ней и этим докучливым историком прямо на вилле Перикла. Наблюдатель щелкнул пальцами, и четыре тени заняли свои места.
