– Как это она открылась? – озадаченно спросил он.
– Никаких вопросов.
– Следуй за нами.
Двери книжного магазина вели в открытый двор, окружённый со всех сторон домом высотой в несколько этажей. Повсюду были магазины. Свет в них горел, и Макс видел устроившихся внутри собак: нескольких в спорттоварах, ещё нескольких – под столами в ресторане.
Провожатые доставили троих друзей к большой стеклянной трубе, которая шла от земли до самого потолка. Перед трубой стояла собака крупнее самого Макса. Стройной фигурой она напоминала грейхаунда из Анклава, но морда у неё была ýже, а светло-коричневая шерсть – длиннее.
– Трое к Председателю, – произнёс один из провожатых.
– Трое к Председателю, – высоким неестественным голосом повторила большая собака-лифтёр. – Немедленно.
Встав на задние лапы и опёршись одной передней о трубу, лифтёрша нажала носом на кнопку, которой Макс сперва не заметил. Через секунду послышалось свистящее «вушшш», и в трубе открылась стеклянная дверь.
– Заходите.
Макс понюхал пол в кабинке. Ковёр. Он не совсем понимал, что это за штука, но если они хотят, чтобы он туда вошёл… Другой провожатый повторил команду первого, и Макс ступил внутрь, за ним – Крепыш и Гизмо.
Большая собака тоже залезла внутрь и нажала на одну из кнопок на стене кабинки. Через мгновение дверь с присвистом закрылась.
Всё вокруг загудело, стенки завибрировали, пол начал подниматься.
– Ой! – гавкнул Макс. – Что это?
Лифтёрша зевнула, села и бесстрастно ответила:
– Просто лифт. Ты привыкнешь.
– Ух ты! – тявкнула Гизмо. – Поглядите-ка!
Макс проследил за её взглядом. Оказалось, что они находятся в маленькой клетушке внутри стеклянной трубы и поднимаются вверх по стене здания. По мере подъёма двор внизу становился всё меньше и меньше, а они уносились куда-то к небу.
Крепыш глянул вниз, взвизгнул и попятился к центру лифта – тут таксик лёг на живот и прикрыл глаза лапами. Большая собака-лифтёр засмеялась и, чтобы успокоить пассажира, сказала:
– Не волнуйся. Ты не упадёшь.
– Лучше побуду тут, в середине, так спокойнее. Ладно? – глухо протявкал такс.
Они поднялись до потолка, который накрывал внутренний двор здания – променад, – и, миновав его, поехали выше. Этаж за этажом уходил вниз. Сквозь стекло Макс видел коридоры с дверями, гордо ступавших по полу собак, которые явно чувствовали себя здесь как дома. Двигались эти собаки торжественно и сосредоточенно. Иногда Макс встречал таких натасканных собак у ветеринара. Они с гордостью рассказывали об участии в выставках и полученных наградных лентах, как будто от этих лент была какая-то польза.
Гул стих, лифт замедлил движение. Макс глянул вверх и увидел, что кнопка, на которую нажимала большая собака, загорелась. Пол перестал подниматься, и двери со свистом открылись.
– Всем выйти, – скомандовала собака-лифтёр. – Председатель ждёт вас.
Крепыш опрометью кинулся вон из лифта. Гизмо, посмеиваясь, вышла следом. Макс осторожно шагал позади своих друзей. Он вежливо кивнул большой собаке. Но та не ответила.
Лифт доставил друзей на этаж, который, в отличие от нижних, не был разделён на отдельные помещения коридорами и перегородками. Здесь с трёх сторон располагались окна; из них открывался вид на погрузившийся в ночь город, и, судя по тому, что вокруг виднелись крыши соседних зданий, Макс, Крепыш и Гизмо оказались на очень большой высоте.
У четвёртой стены было что-то вроде сцены, окружённой складными стульями: одни стояли ровными рядами, другие валялись на полу. В этой части комнаты, свернувшись калачиками на матрасиках, лежали несколько собак. На самой сцене поместилась только одна. И она выжидательно подняла голову.
Этот пёс был крупнее Макса и, казалось, весь состоял из острых углов. Лапы и часть морды у него были тёмно-коричневые, а остальная шерсть – чёрная, как ночное небо. Уши, похожие на кончики ножей, стояли торчком; тёмные, непроницаемые глаза смотрели на вновь прибывших без всякого выражения. Хвост у этого пса, как и у Гизмо, был коротко обрезан. Хвост не шевелился, так что понять, в каком настроении находится его обладатель, было невозможно.
– Ох, – прошептала Гизмо, увидев пса. – Я его знаю. Этот доберман был в Анклаве. Он друг Дэнди Когтя.
– Доберман, – шепнул Макс. – Если он здесь, тогда и Мадам тоже должна быть!
– Наконец ты пришёл в себя, – пролаял доберман. – Подойдите ближе.
Слова звучали холодно и спокойно, однако Макс почувствовал в них командную нотку, ощутил запах власти, разлитый в воздухе. Не желая злить пса, который содействовал его спасению, Макс пошёл вперёд с Гизмо и Крепышом. Те держались сзади. Они аккуратно обходили расставленные стулья и перескакивали через валявшиеся перед сценой.
Когда посетители приблизились, доберман поднял вверх морду и принюхался:
– Ну и воняет от вас.
– Я тебя знаю! – радостно протявкала Гизмо. – Ты был с Дэнди Когтем. Ты…
Доберман щёлкнул челюстями. От этого звука спавшие с обеих сторон от сцены собаки – тоже доберманы, но поменьше и другого окраса – заворочались, но не встали. Они вообще не спали, заметил Макс, а молча наблюдали за ним и его друзьями.
– Эй! – гавкнул Крепыш. – Не щёлкай на неё зубами!
Доберман прикрыл глаза, а потом резко открыл их и уставился прямо на такса.
Тот, поджав хвост, попятился:
– Ну, я имел в виду, будь так добр, не делай этого, верзила.
– Да, я был в Анклаве, – медленно проговорил доберман, – с этим жеманным пуделем Дэнди Когтем, который хотел построить дивный новый мир в грязной яме. – Пёс резко гавкнул. – Но он слишком мелко мыслит. И он целиком поглощён своей миссией спасителя собак. Вот почему я оставил Анклав, чтобы реализовать его идею правильно. Люди ушли, значит мы должны вместо них создать новое общество, управляемое собаками и для собак.
– Ты ведь Председатель, верно? – спросил Макс. – И послал своих собак, чтобы спасти меня?
Уши добермана дрогнули.
– Да, я Председатель, – ответил он. – Но твоё спасение было случайностью. Я послал собак избавиться от нескольких волков.
– Ну, всё равно спасибо тебе, – поблагодарил Макс и склонил голову. – Я рад, что случай свёл нас. Одна моя подруга покинула Анклав вместе с тобой. Старая собака по имени Мадам Кюри. Мы слышали, что вы путешествовали вдвоём, и мне очень нужно поговорить с ней.
Сперва на лбу Председателя приподнялась одна бровь, за ней другая. Пёс окинул Макса внимательным, оценивающим взглядом и наконец произнёс:
