Лиза внимательно слушала, кивала головой. Вчера они с Людмилой говорили о Бахраме, жалели его, что у него такие крупные неприятности из-за змей, вон его даже арестовали. Но им и в голову не пришло, что Бахрам мог быть прямым виновником Ленкиной смерти. Неужели это могло быть?
Ну, влюбиться в Ленку Бахрам, конечно, мог. Остаться с ней на ночь в институте? Ну, тоже, наверное, мог. Но повести к змеям, нарушить все писаные и неписаные правила, позволить змее укусить женщину… Бросить ее, умирающую, без помощи, убежать…
Лиза оглянулась на Людмилу: что думает она? Но притихшая Людмила шла, опустив голову и о чем-то глубоко задумавшись. Она явно ничего не слышала.
– Вряд ли Ленка полезла бы к змеям, – сказала Лиза. – Она о них слышать не могла, просто корчилась от страха.
– О господи, Лиза, чего не сделаешь, чтобы прибрать к рукам мужика! – Зоя Евгеньевна грустно усмехнулась. – Да не думай об этом, полиция разберется. И так куча неприятностей с этим делом. Вера Никитична, вахтерша, категорически отказывается дежурить ночью, да и Онищенко неохотно… И не будет же он каждую ночь дежурить. Метельчук всех мужиков институтских мобилизует на ночные дежурства, пока все не утрясется, пока нового вахтера не найдут. И наших тоже. А это – отгулы, доплаты, морока одна…
Тем временем они дошли до места работы. Зоя Евгеньевна вошла в институт, а Лизу неожиданно придержала за руку Людмила. Вид у нее был какой-то странный.
– Что? – удивилась Лиза.
– Лизочек, – трагическим шепотом начала Людмила, оттащив Лизу подальше от входа. – Я вот подумала…
– Что подумала?..
Людмила нерешительно молчала, разглядывая Лизу с какой-то странной жалостью.
– Да что с тобой, Люда? Что случилось?
– Я подумала, Лизочек… Вдруг Адка тебя тоже запрограммировала? Ведь она же смотрела на тебя…
От неожиданности Лиза растерялась. Потом разозлилась.
– Конечно, запрограммировала. Держись теперь, Людмилища, ночью встану и съем тебя!
Она решительно обошла Людмилу и двинулась к входной двери. Но Людмила снова забежала вперед и, пятясь перед Лизой, зачастила:
– Лизочек! Ты не смейся, пожалуйста, но вдруг она тебя тоже к змеям пошлет. Ведь ты сама говорила, что она на тебя смотрела! Ты же чувствовала, что она тебя гипнотизирует!
– Но я-то ей зачем? Никаких особых пороков за мной не водится, на мужиков не вешаюсь.
– Так она сумасшедшая же, Лизочек! Мало ли…
Тут Людмила чуть не врезалась всей своей увесистой тушкой прямо в живот профессора Аничкова, который в этот момент как раз выходил из машины. Лиза еле успела придержать ее за полу ветровки.
– Извините, Владлен Игоревич, – смущенно пробормотала она.
Владлен Игоревич сморщил злое осьминожье личико и что-то прошипел сквозь зубы. Затем резко отвернулся, хлопнул дверцей машины и вошел в институт.
– Бе-е-е!.. – Людмила показала язык профессорской спине. Лиза только вздохнула. Вот что за человек! Детский сад, ползунковая группа…
– Слушай, Людка, – сказала она. – Ты сама придумала страшилку, сама в нее поверила. Успокойся. Змеи спят, террариум закрыт и опечатан. Код замка сменили. Я сама слышала, как Метельчук тогда, в подвале, сказал, что сменил код. Или ты думаешь, что замки тоже поддаются гипнозу? Да и Ада сейчас далеко, в психушке. Все? Все! Пошли работать.
Лиза решительно распахнула дверь и вошла в институт. Про смену кода она соврала, но надо же было как-то успокоить Людмилу. Она оглянулась на подругу. Людмила виновато плелась за ней, опустив голову. Лица ее Лиза не увидела.
Войдя в лабораторию, Лиза сразу же увидела на своем столе огромный букет черемухи. Он стоял в трехлитровой банке, грозди белых цветов обильно свисали по краям. В лаборатории витал черемуховый дух.
– О как! – удивилась Лиза. – Это откуда?
– Не знаю, я пришла – он уже стоял, – отозвалась Зоя Евгеньевна.
Она сидела за своим столом и разбирала бумаги.
– Это Александр Григорич принес, – пискнула Диночка. На удивление, она была уже на работе и, по-прежнему проявляя чудеса трудолюбия, мыла пробирки.
– Какой Александр Григорич? – не поняла Лиза.
– Грачев. Приборист.
– Ну и ну! – Лиза не знала, что и думать. Думать, однако, было некогда – работы невпроворот, и Лиза оставила «черемуховые» мысли на потом.
Между прочим, Людмила не обратила на букет никакого внимания. Это было странно. В другое время она бы весь день верещала вокруг этой черемухи, а тут вроде и не заметила. Видимо, все еще была поглощена мыслями о «зомбированной» Лизе.
Надо было навестить мышей. Натягивая «виварский» халат, Лиза вдруг вспомнила о своей вчерашней находке. С трудом выцарапав из кармана камешек в оправе, упорно цеплявшейся за ткань острыми концами разогнутого колечка, она решила провести блицопрос, благо все сотрудники, кроме Петракова, были уже на своих рабочих местах.
– Народ, гляньте, что я вчера в виварии нашла! Никто не знает, чье это?
Она обошла всех, держа на ладони камешек. Мужчины глянули равнодушно, Федька Макин даже скривился от досады, что его отвлекают от важных дел по таким пустякам. Только Ивануткин взял у Лизы с ладони камешек и внимательно оглядел его со всех сторон, но потом положил обратно, слегка качнув головой.
Зоя Евгеньевна и Людмила осмотрели подвеску с интересом, но и они ничего не могли сказать.
– Здесь вот буковки есть, «О» и «Р» – показала Лиза.
– У нас в институте людей с такими инициалами вроде нет, – пожала плечами Зоя Евгеньевна. – Есть две Оксаны, но у них фамилии не на «Р».
Лиза и сама знала Оксану Жукову, работавшую в бухгалтерии, и Оксану Зубко, лаборантку соседней лаборатории.
– Еще есть Офелия Константиновна, – вспомнила Людмила.
– Так она Туманян, – возразила Зоя Евгеньевна.
– А может, ее девичья фамилия на «Р», – не сдавалась Людмила. – Или, наоборот, фамилия мужа, только она в разводе… А камешек очень хорошенький. Вот, наверное, жалеет, кто потерял!
Действительно, в лаборатории профессора Аничкова работала женщина с таким необычным именем – Офелия Константиновна Туманян. По возрасту она могла быть и замужем, и в разводе, и не один раз. Оксаны же обе были молодыми незамужними девчонками, тут наличие второй фамилии исключалось. Лиза решила, что по дороге в виварий она зайдет к Офелии Константиновне.
Сбегая по лестнице на второй этаж, она поймала себя на смутном ощущении. Показалось ей или нет, что, когда она демонстрировала находку, в лаборатории в какой-то миг возникло странное напряжение? Может быть, кто-то все-таки узнал подвеску, но не признался? Но от кого исходило это напряжение, Лиза сейчас определить не могла…
