Эмиль вылез наполовину из-под кемпера и начал двигать фигурки Дарта Мола, время от времени повторяя:
– Фел из май эллай!
И услышал короткий, с подвыванием звук стартера.
* * *
Молли знала, что она делает. Сто раз видела, как это делает папа. Ключ лежит на пассажирском сиденье, и его не надо никуда втыкать. Только нажать на тормоз.
Молли сползла с сиденья, чтобы достать до педали тормоза, нажала кнопку и улыбнулась, услышав глухое урчание мотора. Отпустила тормоз и нажала на педаль акселератора.
* * *
Петеру приснилось футбольное поле величиной с целый мир. Бесконечное зеленое поле, и по нему в определенном порядке передвигаются люди. Наверное, какая-то игра. Ни ворот, ни мяча – на первый взгляд в игре нет ни малейшего смысла. Если это вообще игра. Единственное, по чему можно догадаться, что в этом броуновском движении есть какая-то цель, – напряженные, сосредоточенные лица людей, бегущих, идущих или совершающих внезапные рывки. Как будто выигрыш или проигрыш в этой загадочной игре – не что иное как сама жизнь.
Логика сна непостижима. Петер наблюдает эту сцену словно с вертолета, и в то же время он – один из них, из этих людей на поле. Он знает, что должен бежать, и знает почему, но в словах это выразить невозможно. А когда он все же пытается сформулировать цель и задачу, тут же оказывается в темноте, пахнущей гелем для душа и дезинфицирующим средством.
В нем растет еще что-то, какое-то тело. И тело это – и ворота, и мяч, и весь смысл игры, но каким-то образом оно вовне поля, хотя поле – весь мир. Петер протягивает к этому телу руки, понимает, что хочет дотянуться до самого себя… и в ту же секунду просыпается от толчка. Кто-то его толкает.
Он открыл глаза. Никого нет, дернулся весь вагончик. Потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить: кемпер не просто дернулся. Он движется. Внезапно он испугался – посчитал, что Дональд решил проделать с ним тот же номер, что Петер проделал с ним. Потом кемпер слегка наклонился, будто переезжал через какое-то препятствие. Послышался сразу же замолкший отчаянный детский крик и хруст, как будто отломился сухой сук с дерева.
Кемпер прокатился еще несколько метров и остановился.
* * *
Эмиль не знал, что Петер успел закрепить кемпер на крюке машины, и, когда он услышал урчание мотора совсем рядом, удивился – никто никуда не собирался ехать. И уже собрался вынуть лазерные мечи и дать двум близнецам посражаться немного, как вагон двинулся с места.
Он успел только упереться руками в землю, чтобы попытаться выскочить из-под прицепа, но было поздно. Колесо прижало его рукав рубашки к земле, он не мог сдвинуться с места, и в следующее мгновение вся тяжесть жилого прицепа придавила Эмиля к земле.
Он откинул голову и успел увидеть перевернутый мир. Уши заложило – он уже не слышал, как хрустнула под колесами его маленькая грудная клетка. Боль от ломающихся ребер заглушила все звуки мира. Все тело пронзили синие молнии нестерпимой боли, рот заполнился жидкостью, и он знал – это кровь, и…
…я еще слишком маленький, чтобы умирать…
…и в гаснущем свете успел заметить птицу, он узнал ее по картинке – мухоловка.
Повернул голову и увидел, как она села на окружающий кемпинг забор и до того, как все погрузилось во мрак, успела пару раз покачать хвостиком, устраиваясь поудобнее.
* * *
В общей суете все забыли, что надо выкопать яму для отхожего места. Работу взяли на себя Леннарт с Улофом. Своими садовыми лопатами они начали ковыряться в пахнущей кровью земле. Оба копали с удовольствием – ни тому, ни другому не хотелось продолжать начатый разговор. Когда работаешь, темы для бесед ограничены.
– Какую глубину сделаем?
– Полметра пока хватит.
– Надо бы торф найти… или другую мульчу. Для засыпки.
– Хорошо бы…
– Но если опять пойдет дождь…
– Тогда и проблем никаких. Хана.
Они одновременно, как по команде, выпрямили затекшие спины. Яма, конечно, маловата для такого общества, но, как говорят, лиха беда начало. Появится необходимость, есть парни и помоложе.
– И как ты? – спросил Улоф и кивнул на свежевыкопанную яму. – Сразу захотелось по-большому?
– Не то чтобы сразу… Но, конечно, надо придумать какое-то укрытие.
– Да… курам на смех. В нашем-то положении. Леннарт внимательно посмотрел на Улофа.
– Это, знаешь, зависит, от настроения. От чувства юмора.
– А у тебя другое чувство юмора?
– Да нет… вообще-то, конечно. Курам на смех.
Яму выкопали метрах в двадцати от своего кемпера. Когда пошли обратно, заметили, что Молли проскользнула в черную «тойоту». Ничего особенного. Но что сразу привлекло их внимание – внезапно заработал мотор, и прицеп тронулся с места.
– Это Молли, что ли, рулит… – начал было Улоф. – Странно… О боже!
Увидели оба. Одновременно. Увидели руки Эмиля под прицепом, его голову, услышали хруст ломающихся ребер. Глаза мальчика закатились, изо рта фонтаном брызнула кровь.
Кемпер остановился. Леннарт и Улоф бросились к Эмилю, опустились на колени. В проеме двери показался Петер.
– Что это еще… – и он увидел голову Эмиля под прицепом, кровь на щеках и на лбу. Лицо Петера исказилось в мучительной гримасе, и он прошептал одно только слово: «Молли…»
Но шепот его никто не услышал за отчаянным криком Карины.
* * *
Четыре пары рук подняли Эмиля. Его отнесли в кемпер Стефана и осторожно положили на диван, стараясь, чтобы он лежал совершенно плоско – кто-то слышал, что так надо. На тот случай, если поврежден позвоночник.
Мальчик тяжело и прерывисто дышал, в груди его клокотало. Наверное, в легкие попала жидкость, но как ее откачать, никто не знал.
Глаза закрыты, пальцы непроизвольно подрагивают. Иногда при дыхании изо рта начинает течь сукровица. Все понимают – жизнь его на волоске. Мыльный пузырь, готовый лопнуть. Любое неосторожное движение – и переливающееся всеми цветами радуги чудо превращается в ничто. Карина села на пол рядом с сыном и прижала его руку к своему лбу, словно пытаясь поделиться с ним жизненной силой. Она перестала кричать. Стефан присел на корточки и осторожно гладит волосы Эмиля.
Петер, Леннарт и Улоф беспомощно смотрят на мальчика. Время от времени кто-то из них поднимает голову, хочет что-то сказать. Но продолжают молчать. А что говорить? Им нужен совет, как помочь мальчику, как облегчить его состояние – но этого никто из них не знает и не умеет. Единственное, что они могут сделать, – ждать и надеяться.
Эмиль кашлянул – один-единственный раз. Опять с кровью. Карина всхлипнула и прижала его руку ко лбу еще сильнее. Неужели?..
Нет. Пока нет. Эмиль дышит. Поверхностно, но ровно.
