Я слушала с вежливой полуулыбкой. Арден бы сразу заметил ее искусственность, но непривычные к отработанным эмоциям мэлы принимали все за чистую монету.
Самого Ардена я так и не видела, и оттого в голову лезли все новые беспокойные мысли. Сердце билось взволнованно, часто. Однако приходилось держаться спокойно. Хватит. Я и так, ошеломленная рассказом Мойры, позволила мэлам заметить мое смятение.
На выходе из трапезной, замешкавшись, я отстала от Ллосы. Дернулась, желая нагнать ее, но врезалась во внезапно возникшего передо мной лерната. Сильные руки ухватили меня за плечи и удержали, не дав упасть. Я посмотрела вверх, собираясь извиниться за неосторожность, но не смогла выдавить и звука из вмиг пересохшего горла.
На меня, не мигая, смотрел Хэйден Морроубран — убийца, отнявший жизнь у халцедоновой ведьмы.
ГЛАВА 21
Восхищение, неверие, трепет, страх… Я едва ли могла бы выделить одну из десятка эмоций, захлестнувших меня, точно волна галечный берег.
— Прошу прощения, артиэлл.
Несмотря на внутреннее смятение, мой голос прозвучал спокойно и почтительно. Так, как он и должен звучать у сэлы, посмевшей заговорить с высокородным.
Отступив, я поклонилась и спешно обогнула Хэйдена. Спину жег его внимательный взгляд, но я не позволила себе обернуться. Не сейчас. Не когда я не успела определиться, как следует относиться к рассказу Мойры.
— А все-таки он горяч! — с восторгом выдохнула Ллоса, стоило мне оказаться рядом.
Я сдержанно улыбнулась и качнула головой. О холодности северного колдуна, однако, говорить не стала.
Пристроившись сбоку от малы, я шагала по коридорам академии, недоверчиво косилась на горгулий, удивляясь их количеству, и вполуха слушала очередную перепалку, которую затеяли Ллоса, Киган и Морриган. Казалось, эти трое просто не могли находиться рядом и не цепляться друг к другу. Но при этом, что удивительно, в их пикировках не слышалось раздражения — казалось, все трое получали удовольствие от такого пререкания.
— Лэйни, — позвал Морриган.
Я вздрогнула и постыдно сбилась с шага.
Лэйни.
Так звала меня Лангария еще до проявления — до того, как успела разочароваться во мне. Мойри и Лэйни, две черные жемчужины в тиаре Полуночной Матери — вот кем мы для нее были. Со временем для меня не осталось места ни в драгоценной тиаре, ни в матушкином сердце.
— Да ты совсем, что ли?! — возмутилась Ллоса. — Не забывайся, дурень. Илэйн — сэла. Они, наверное, и не сокращают имена…
— Сокращаем, — я улыбнулась. — Просто меня давно никто так не называл.
— Предлагаю сесть всем рядом! — радостно выдал Киган, опередив открывшего рот Морригана.
— Ага, чтобы если ты снова поплывешь от вида больших сис…
— Ллоса!
— Достоинств магистра и вообразишь себя жабой, то мы бы заботливо наловили тебе комаров?
— Ах ты!..
Мы с Морриганом обменялись смеющимися взглядами.
Помещение, где проходили занятия по сангрологии, напоминало обычную учебную комнату. После уже виденных подвалов, башен и пещер всеми нами овладело разочарование. Единственное, что делало комнату хоть сколько-нибудь интересной, — столы. Каменная поверхность оказалась не ровной, а будто покрытой мелкими частыми буграми.
Следом за остальными халцедонами мы расселись — все четверо рядом, как и хотел Киган, — и принялись скользить пальцами по полукруглым неровностям. Занятие увлекло настолько, что мы пропустили не только появление магистра, но и его тихий смех. Лишь когда из каждого бугорка вдруг кольнуло иглой, мы дружно ойкнули и отняли кровоточащие пальцы от столешниц.
— Сколько лет преподаю, — протянул артиэлл, обводя нас взглядом, — не перестаю наслаждаться наивностью первогодков. И неважно, какой камень заключен в их кольцах, обязательно кто-нибудь да поддастся искушению новых ощущений.
Все присутствующие лернаты пристыженно глядели на мужчину в черном костюме-тройке. Дорогая вышивка обсидианово-темными нитями, шейный платок полуночно-синего цвета, начищенные до блеска туфли. Артиэлл не походил на умудренного знаниями магистра — скорее на столичного щеголя, едва-едва перешагнувшего сорокалетний рубеж.
— Меня зовут артиэлл Лестер Кейн, и я, как вы догадались, магистр сангрологии. Таинство взывания к крови, способность влиять на нее — одно из первых знаний, которым Полуночная Матерь одарила своих детей. Беспечность в этом вопросе недопустима, — Кейн выразительно посмотрел на столешницы, скрывшие иглы с каплями нашей крови.
— Но магистр! — возмутилась Айлора. — В стенах академии мы не ждали опасности!
— И в этом ваша главная ошибка, лерната. Вы должны быть готовы всегда и ко всему. Например, к этому…
Серые глаза прищурились. Лестер Кейн вытянул руку к напряженно застывшей Айлоре, замер на три секунды и сделал резкое движение, будто поворачивая круглую дверную ручку. Пронзительный визг ударил по ушам. Айлора принялась хватать себя за предплечья в бесплодных попытках остановить расползающиеся от пальцев черные лепестки Кровавой Ночи — проклятия второго уровня.
— В академии запрещено применять силу выше четвертого уровня! — испуганно выкрикнул Киган.
Он не смотрел на магистра — только на Айлору, — потому не заметил опасного блеска в глазах артиэлла.
— Запрещено для лернатов, — сухо поправил он и резко провернул невидимую дверную ручку в обратную сторону.
Черные лепестки замерли. Их кончики уже выглядывали из круглого выреза платья. Если бы они поднялись еще выше и дошли до лба, Айлора бы умерла.
Все молчали, с опаской поглядывая на Кейна, который, казалось, искренне забавлялся происходящим.
— Кровь, лернаты, самое ценное и самое уязвимое, что у нас есть. Заклиная кровь, можно как вылечить, так и убить. Раньше ошибочно полагали, будто лечить под силу только светлым, но очень скоро мы, темные, доказали, что не уступаем им в этом вопросе. К тому же дозваться темной крови легче самим темным. Но не обольщайтесь, — хмыкнул он. — Халцедоны обычно осваивают только азы сангрологии. Остановить внешнее кровотечение или наложить простейшее проклятие Алых Слез — вот ваш максимум. Однако каждый год я не теряю надежды, что кто-нибудь из поступивших сможет меня удивить. Ну же, лерната, — Кейн посмотрел на тихо всхлипывающую Айлору. — Попробуйте ощутить ток собственной крови, дотянитесь до него, вытравите из тела наведенную ночь. Лерната! — прикрикнул он, не дождавшись от мэлы реакции. — Немедленно прекратите трястись и сделайте, во имя Полуночной Матери, то, что требуется! Вы же хотите жить? — добавил он вкрадчиво.
Айлора громко всхлипнула и прижала дрожащие пальцы ко рту.
Все присутствующие не сводили с нее сочувствующего взгляда. Я тоже всматривалась в лицо напуганной мэлы. В большие карие глаза, закушенную губу, в черный лепесток, замерший на ее шее.
