Эвис вновь забралась ко мне на колени и принялась ласково поглаживать лапой. А когда я наконец смогла справиться со слезами, дружески боднула, подбадривая, и сбежала на пол. Я же, всхлипнув в последний раз, посмотрела на стянутую ремешком книгу.
Паз в центре нарисованного солнца едва заметно светился. Не помню, светился ли он раньше или отреагировал таким образом на появление камней силы. Хотя какая разница? Главное, у меня есть ключ — гелиодор.
Едва я вставила его в углубление, как моя сила будто взбесилась: рванула сначала к камню, а затем к книге. Напитала ее, словно река высушенную долину, после чего столь же стремительно схлынула. В следующий миг замок, тихо щелкнув, открылся.
Мы с Эвис обменялись взглядами. Мой растерянный против ее азартного.
Аккуратно откинув ремешок, я перевернула первую страницу.
Желтоватые листы оказались шершавыми на ощупь. Васильково-синие чернила выглядели яркими, словно только что просохли. Стоило сильнее — до тихого хруста корешка — раскрыть книгу, как пахнуло нагретой на солнце бумагой и лесом.
Спешить не хотелось. Напротив, в груди царапалось желание всмотреться в каждый завиток каждого символа, с наслаждением провести пальцами по исписанным страницам. Только времени мало.
Отринув ненужные эмоции, я углубилась в поиск.
Почти все описанные заклинания и ритуалы воздействовали на чувства. Но не как приворот, а словно… словно лечили души.
Душа и сила.
Созидание светлых! Ну конечно!
На первой странице, выведенные бисерным почерком, шли названия разделов. Поначалу они показались мне поэтичным набором слов, но теперь все встало на свои места. Я поняла, какой ритуал мне нужен.
Буквы, слова, строчки — каждая выведенная вручную мысль находила во мне отклик. Я чувствовала книгу. Чувствовала отголоски эмоций того, кто ее написал. И они вселяли в меня веру: все получится.
Перечитав выбранный ритуал в десятый раз, я мысленно проговорила его про себя. Убедилась, что запомнила каждый шаг, и лишь после этого, закрыв замок, вернула книгу на место.
— Пора возвращаться, Эв, — я посмотрела на ящерицу. Та с готовностью кивнула.
Покидать тайную секцию не хотелось, расставаться с гелиодором — тем более. Но я отдала камень на съедение Эвис, погладила зеленую спинку и, бросив прощальный взгляд на хранилище, вышла. Дверь встала на место почти беззвучно, запечатав свет под коконом тьмы.
Я возвращалась, не видя дороги. Темнота казалась настолько же кромешной, насколько и холодной. Дышать становилось все труднее. Сейчас, покинув место, родственное моей природе, я особенно остро чувствовала враждебность чуждой силы.
Голова кружилась. Грудь, по ощущениям, сковало тисками.
Добравшись до потайной двери, я остановилась, пытаясь пальцами нащупать рычаг. И когда подушечки уже ощутили узор разделителя — такого же, как и с внешней стороны, — я услышала приглушенное:
— И чтобы ни пылинки! Вчера раздел по сангрологическим проклятиям остался в беспорядке. Если это повторится и сегодня, я лично доложу Мак-Фордин! Быстро, быстро, быстро! — голос хранителя библиотеки звучал недовольно, требовательно.
Я запаниковала.
Горгулья уже ожила? Но кто с ней? И как мне выбраться незамеченной?
Прижавшись ухом к стене, я попыталась понять, насколько близок хранитель к выходу из тайной секции. С той стороны доносился шорох, какое-то шебуршание и хлопки крыльев.
Проклятье! Совсем рядом!
Кокон тьмы надавил сильнее. Голова закружилась.
Разбуженный, вскормленный гелиодором свет дразнил чуждую силу. И она, словно дикий зверь, пыталась его подавить. Тяжесть в груди стала почти невыносимой. Я понимала: долго мне не выстоять. Сейчас лучше вернуться в хранилище света, выждать там некоторое время, а как только появится возможность — выбраться.
Не мешкая, я развернулась в нужную сторону, но успела сделать только два шага. Потом голова закружилась с новой силой, и я поняла, что падаю.
ГЛАВА 38
Меня окружало тепло. Нежное, точно ласковый летний ветер, остужающий нагретое за день дерево террасы. Дышалось легко. Почти так же, как в южной резиденции Мак-Моров. После проявления меня перестали туда брать, и летом я часто оставалась в поместье одна под присмотром Ригге. Но я помню, какими волшебными были ночи на юге: как по-особенному перешептывались густые кроны, как убаюкивающе звучал треск сверчков и какой сладкий аромат поднимался от раскинутого за резиденцией сада.
Чувство защищенности и чего-то… родного окутало меня, будто кокон. Я нежилась в нем, терлась щекой и с затаенным наслаждением впитывала каждый миг. Прикосновения, мягкие, нежные, и тихий голос, зовущий меня. В мире воспоминаний было уютно.
— Лэйни… Лэйни, милая, приходи в себя…
Ветер в кронах южных деревьев зазвучал тревожно. Никто не называл меня милой. Даже до проявления.
Беспокойство налетело холодным порывом, остудило разгоряченное лицо и заставило открыть глаза. Я растерянно осмотрелась, поняла, где нахожусь, и попыталась встать. Но тело слушалось плохо.
— Лежи, — вполголоса произнес Хэйден, убирая упавшие мне на лицо пряди. — Не знаю, как долго тьма сдавливала тебя. Пока не почувствуешь, что сила вернулась, лучше не шевелись.
— А ты? Разве тебе не больно находиться здесь? — я мельком глянула по сторонам, убеждаясь, что мы в хранилище светлых.
Хэйден сидел на полу, скрестив ноги и прислонившись спиной к стене. Меня он устроил полулежа в кольце своих рук: моя голова покоилась на обтянутой кителем груди.
— Как ты вообще тут оказался? — спросила я, заглядывая северянину в глаза.
Тот улыбнулся. Причем настолько тепло, что я смутилась: ощутила, как полыхнули румянцем щеки, и опустила голову, пряча собственную реакцию. Но, судя по тихой усмешке, он все же заметил.
— Твой кайрош привел меня.
— Эв? — я забеспокоилась. — Она здесь? Эв?
Тут же по моей юбке вскарабкался паук и обернулся ящерицей.
— Хвала Полуночной Матери, ты в порядке! — выдохнула я с облегчением.
— Не знаю, что меня забавляет больше: что ты, несмотря на свою природу, почитаешь покровительницу темных или что смогла приручить кайроша.
Я посмотрела на Хэйдена.
— Я ее и не приручала. Мы с ней друз… семья, — исправилась, качнув головой.
Да, все так: Эвис для меня гораздо больше, чем просто подруга. Она та, кому я доверяю как себе; та, за кого я буду бороться, если придется. Моя упрямая топотунья.
Прохладная лапа опустилась мне на руку, а сама Эвис задрала мордочку и посмотрела на Хэйдена едва ли не с вызовом. Колдун встретил ее взгляд спокойно, но в то же время серьезно. Он смотрел на нее как на равную. А потом так же серьезно кивнул, будто подтверждая и принимая ее роль в моей жизни.
