В какой-то момент мы повалились на кровать, раскидав еще не открытые свертки и вспугнув Эвис. Она что-то затопотала, отбивая лапами недовольный ритм, но мы не обратили внимания. Юбка платья мешала. Она сковывала движения, сдерживала мои ноги, будто напоминая о чести. Вот только я не хотела о ней помнить. Пусть меня проклянут за распутство, но я желала Хэйдена. И где-то в глубине души, в самом потаенном ее уголке я мечтала стать той единственной, кто подарит ему наследников — зеленоглазых колдунов, маленьких, но вместе с тем величественных, как северные горы.
Однако Хэйден не позволил мне предать собственное достоинство. Он первым нашел в себе силы отстраниться. Я видела, чувствовала, как трудно дался ему самоконтроль, и все во мне отзывалось трепетом на осознание этого.
Хэйден ушел переходом, оставив меня со сбившимся дыханием, разгоряченными щеками и припухшими от поцелуев губами. Еще добрую четверть часа я лежала, глядя в потолок, и все пыталась прийти в себя. Потом, кое-как совладав с телом, встала, умылась и переоделась в ночную сорочку. Погладила Эвис, косящуюся на меня особенно хитро, и забралась под одеяло.
Утро нового дня началось, как всегда, с колокола. Низкий ритмичный звон пронесся над академией и разбудил спящих лернатов. И, пожалуй, именно в такие моменты не существовало различий между халцедонами, изумрудами, сапфирами и нефритами — все мы одинаково морщились, слыша гулкое эхо главного колокола.
Но сегодня я проснулась легко. Одной из первых убежала в душевую, а вернувшись, облачилась в новые вещи. Нижняя сорочка из тонкого алденского хлопка приятно ощущалась на коже. Расшитое жемчугом шерстяное платье и теплые сапожки с пряжками-полумесяцами сели как влитые. Завив волосы мягкими полукольцами, я накинула на плечи подбитый мехом темно-фиолетовый, точно таннатовый виноград, плащ и выскочила в коридор.
Сегодня мне, как никогда, хотелось выглядеть красиво. Не для себя — для Хэйдена.
На лестнице я нос к носу столкнулась с друзьями. Те с видимым удивлением оглядели мой наряд и одобрительно заулыбались.
— Рада за тебя, — шепнула мне Ллоса, обнимая. — Если из-за него ты выглядишь такой счастливой, то он — тот самый.
В груди взвился теплый, словно летний ветер, вихрь. Я улыбнулась и обняла подругу в ответ. Шумной четверкой мы спустились в трапезную, где получили положенный халцедонам завтрак. И, клянусь обоими покровителями, никогда еще кукурузная каша не казалась мне такой вкусной!
За едой я вспоминала наш с Хэйденом разговор. Да, вчера — до того, как сорваться в бездну собственной слабости, — мы успели поговорить. Я рассказала об усиливающейся одержимости Ардена и заступничестве Кигана. Не умолчала и о слепоте друга. Хэйден предложил поставить на его сознание защитный блок. Идея мне показалась правильной, но оставалось одно препятствие — сам Киган. Без его согласия вмешательство недопустимо, более того — может ему навредить.
Поэтому за трапезой я периодически бросала на него беспокойные взгляды. Внутренний голос подсказывал, что убедить Кигана будет непросто. И, к сожалению, голос не ошибся.
Это стало понятно, едва я попыталась заговорить.
— Нет, Лэйни! — мотнул русой головой Киган.
— Пожалуйста! Я хочу помочь.
— Тогда лучше забудь о том, что я рассказал. Не стоило вообще говорить…
— Но Киган!
— Нет, — упрямо повторил он. — Я могу себя защитить. И я не боюсь того нефрита.
— Послушай, он… импульсивен, — подобрала я подходящее слово. — Не хочу, чтобы из-за меня тебе досталось. Никто не узнает, что у тебя блок.
— Ошибаешься, Лэйни. Это всплывет на первом же занятии у Дис-Роны или любого другого магистра, решившего прощупать нашу защиту. А я не хочу ни объяснять, почему мне понадобился блок, ни рассказывать о моей слепоте.
— Но почему? В этом нет ничего зазорного. Да, случай редкий, но…
— Не хочу еще больше ему проигрывать, — буркнул Киган.
— Кому?
— Кайлору.
Я моргнула, теряя нить разговора.
— Ллоса так им восхищается, — поморщился друг. — Кайлор может то, Кайлор может сё, Кайлор сильнейший на своем потоке по защитным блокам и сферам… — передразнил он, подражая интонациям Ллосы. — Не хочу, чтобы она думала, будто я совсем никчемный. Мой халцедон серый. Серый, не белый! — бросил он в запале, но тут же осекся и посмотрел на меня виновато. — Я не слабак, Лэйни. Не нужно меня опекать.
Я молча кивнула, уступая, и проводила удаляющуюся спину друга обеспокоенным взглядом. Настойка гелиотропа будет готова через четыре дня. Тогда же мы с Хэйденом сможем провести ритуал. Но, кажется, это будут самые долгие четыре дня в моей жизни.
Однако, несмотря на опасения, следующие два дня прошли спокойно.
Ардена я почти не видела, Киган же оставался привычно веселым. Наблюдая за ним и Ллосой, я удивлялась, как не замечала этого раньше: они нравятся друг другу! Их постоянные перепалки, подначки и вечные споры — не что иное, как проявление чувств. Неуверенных, робких, чуть стыдливых, но все же бесконечно искренних. Даже на занятиях эти двое всегда норовят сесть вместе! И в этом мне тоже виделась особая прелесть.
После обеда наша четверка выбралась на улицу. Ночью над академией пронеслась метель, и сейчас по всей территории разрослись пушистые сугробы. Их шапки до слепящего ярко искрились на солнце. Морозный воздух покусывал за щеки, но не больно, а скорее игриво.
Словно поддаваясь его настроению, Киган с гиканьем нырнул в ближайшую снежную гору. Ллоса тут же принялась возмущаться глупостью его поступка, клятвенно заверяя, что выжимать из себя силу ради сушки его одежды не станет. Однако, когда Киган вернулся довольный, с горящими глазами и шальной улыбкой, принялась шептать слова сложного для нас заклинания. Морриган с готовностью вызвался помочь. Я же могла только отряхивать плечи и спину самого шебутного из нас — моих крупиц тьмы не хватило бы и на треть нужного уровня.
На занятиях по зельям, пока в нашем котелке закипало багряно-красное варево бородавочного лиходела, Ллоса умудрилась приготовить согревающее снадобье, а после, когда Дис-Рона отвернулась к Айлоре, едва ли не силой влить его в Кигана. Он шипел, недовольно фырчал, словно попавший под дождь кот, но глядел на Ллосу с благодарностью.
Дис-Рона, подойдя к нашему столу и заметив маленький котелок, от которого ощутимо пахло еловым маслом, покачала головой. Ругать, однако, не стала. Проверила варево бородавочного лиходела, сухо похвалила нас и, уже уходя, бросила на меня внимательный взгляд.
В последнее время она часто смотрела на меня пристальнее обычного. В глубине души я понимала, что это значит: Дис-Рона начинает догадываться о моей причастности к свету. Еще немного, и она поделится подозрениями с Мак-Фордин. Нужно спешить. Я должна провести ритуал и покинуть академию до того, как магистр решится на опасный для меня шаг.
Вечером, уже под конец ужина, Киган вновь предложил выбраться на улицу, уверяя, что теперь-то ничто не удерживает нас от близкого знакомства с мягкостью сугробов. Поначалу мы отказывались, но на удивление быстро сдались под напором его красноречия. Не последнюю роль сыграло и обещание друга отнести наши вещи наверх, чтобы ничто не мешало веселью.
