— Не сомневаюсь, ты знаешь, какая участь уготована светлому отродью, пойманному в этих великих стенах, — продолжила она. — Но вот о чем ты вряд ли догадываешься, так это о том, что мы делаем со светлыми до обряда.
Уголки алых губ изогнулись. Однако вместо улыбки на красивом лице появился хищный оскал.
— Каждое проклятое дитя, что посмело ступить на территорию Академии Полуночи, понесет наказание.
Повинуясь взмаху руки Мак-Фордин, прутья решетки разошлись и открыли проход.
Я отступила.
— Бежать больше некуда, Илэйн. Никто не встанет на твою защиту. Ты предательница и лгунья, посмевшая не просто проникнуть в колыбель тьмы, но и осквернить ее своим светом. Никто не будет скорбеть, когда мы сотрем тебя из полотна вечности.
Мак-Фордин говорила мягко, почти нежно, и от этого каждая фраза звучала еще более жутко. Когда в тонких, унизанных перстнями пальцах возник вытянутый, словно спица, жезл, я отшатнулась и врезалась спиной в холодную стену. Попробовала было дернуться вбок, но Мак-Фордин спеленала мое тело плотным, будто из дыма сотканным коконом. А потом нацелила кончик жезла мне в шею.
Я не стала спрашивать, что это за артефакт. Знание не поможет избежать кары Мак-Фордин. Не академии или Лунной империи, а лично ее — Мак-Фордин. За то, что посмела одурачить, заставила поверить в мою невиновность. За то, что переступила порог ее цитадели.
Игла почти коснулась моей шеи, но вдруг в подземелье раздался низкий, раскатистый рык. Еще до того, как повернуть голову на звук, я уже знала, что увижу, — опаснейшую тварь Лунной империи. Кайроша.
Монстр был не просто большим, а по-настоящему огромным: он с трудом поместился под низкими сводами моей темницы. Ему пришлось широко расставить передние лапы и наклонить вытянутую морду, сейчас изрезанную злыми складками.
С обнаженных клыков вязкими нитями срывалась слюна. Янтарно-желтые, словно две луны, глаза, не мигая, следили за каждым движением Мак-Фордин. Та, к ее чести, не дрогнула. Ей хватило пары секунд, чтобы справиться с удивлением, а затем напасть — с тонких пальцев сорвались сотканные из тумана веревки и проворными змеями устремились к кайрошу. Обгоняя одна другую, они домчались до мощных лап, обвили их и… растаяли.
Кайрош ощерился сильнее, заскреб толстыми когтями по камню, высекая искры и рождая пробирающий до костей скрежет. Воздух завибрировал от протяжного гортанного рыка. И эта вибрация отдалась в моем теле трусливой дрожью.
Да, я боялась. Боялась и за Эвис, и саму ее. Остается ли она собой, принимая истинный облик? Или становится монстром, которого страшатся сильнее прочих в Лунной империи? Ведь по какой-то причине Эв отказалась оборачиваться, когда я попросила об этом.
Новый рык прокатился волной. Плотный, тягучий, он, казалось, заполнил каждый миллиметр пространства. Напитал его, словно разлившаяся река сухую землю, и разошелся эхом в глубине наших тел.
Во взгляде Мак-Фордин что-то изменилось. Готовая сражаться, она будто передумала это делать: взмахнула рукой и попыталась открыть переход. Почти в ту же секунду кайрош с силой топнул. Когти вспороли камень, словно плуг землю, изрезали пол неровными бороздами. Стены задрожали, с потолка посыпалась серая крошка. Я зажмурилась. Если бы могла — попыталась бы закрыться руками, но скованное ведьминым коконом тело меня не слушалось.
Тяжелый шлейф тьмы обрушился внезапно. Плечи заломило, дышать стало еще труднее. Испуганно распахнув глаза, я посмотрела на Мак-Фордин. Тьма закручивалась вокруг нее и одновременно стекала с пальцев в новый зев, еще пока слабый и неуверенный. Что? Неужели?..
В этот момент, подтверждая мои догадки, туман у ног директора изогнулся чашей, явно пытаясь принять форму сферы. Сомнений не осталось: Мак-Фордин выстраивает защитный блок и одновременно с этим открывает внутри него переход. Многоуровневое наслоение заклинаний! Немыслимо!
Немыслимо, но закономерно.
Алира не только красивая артиэлла из древнего дома. В первую очередь она могущественная ведьма, стоящая во главе академии. И забывать об этом не следовало ни на секунду.
Если сейчас она уйдет, что будет с Эвис? Теперь, когда о ней узнали?
Картины возможного будущего, одна страшнее другой, замелькали перед глазами так быстро, что меня затошнило. Желудок стянулся в узел и подскочил к самому горлу.
Очередной удар мощной лапы о пол сотряс темницу и заставил меня вынырнуть из омута страхов. Я снова посмотрела на Мак-Фордин. Туман продолжал клубиться у ее ног, жался к ним, словно ласковый кот, но никак не мог подняться выше. Очертания зева таяли, неспособные напитаться тьмой.
Что происходит? Неужели Мак-Фордин не хватает силы исполнить задуманное?
Нет.
Вместе с протяжным рыком, отозвавшимся во мне дрожью, пришло понимание: дело не в Мак-Фордин, дело в кайроше. Это он каким-то образом поглощает тьму и не дает жертве ни сбежать, ни спрятаться.
И Алира тоже это поняла. Она сделала быстрый пасс, и ластившийся у ее ног туман устремился ко мне. Новый пасс — и новый сгусток тьмы, сорвавшись с тонких пальцев, закружил вокруг меня ласковым зверем.
Грудь стянуло беспокойством. В ту же секунду желтые глаза кайроша прожгли меня голодным огнем.
— Хитрый ход, Илэйн, — улыбнулась Мак-Фордин, стараясь придать лицу расслабленное выражение, но частое дыхание красноречивее любых слов говорило, сколь непросто дались ей прошедшие минуты. — Приручить кайроша, подкараулить меня. Действительно хитро… И очень глупо. На кайрошей потому и охотятся группами: пока один отвлекает его на себя, другие атакуют. В нашем дуэте стать приманкой придется тебе… — очередное движение руками, и новая порция черного тумана потянулась от Мак-Фордин ко мне. — Ни одна темная тварь не может противиться желанию вкусить нашу силу.
Будто подтверждая ее слова, кайрош зарычал утробнее. Все его внимание приковало к моим ногам, у которых клубилась тьма. Длинный язык, роняя слюни, свесился из пасти. От кончика носа и до самого хвоста по серо-зеленому телу прокатилась волна судороги, словно кайрош боролся с искушением. Но только я не дрогнула — наоборот, гордо замерла и, не мигая, уставилась в лунные глаза чудовища.
Это Эвис. В каком бы обличье она ни была, что бы ни делала — это моя топотунья, за которую я обещала бороться. Я не усомнюсь в ней. И пусть поджилки трясутся от страха, я не покажу его.
Щеря острые зубы, она приблизила вытянутую морду к моему лицу. Горячее дыхание обожгло кожу, в носу защекотало от резкого запаха, но я не отвернулась. Эвис — моя семья, а от семьи не отворачиваются.
Кайрош замер. Он будто тоже, как я, принимал решение. Рык становился то громче, то тише, складки на морде воинственно сдвигались, когда кайрош скалился сильнее. Скрежет когтей по камню зазвучал вновь.
Я ждала. Напряженно, взволнованно, решительно.
Наконец кайрош фыркнул, обдав жарким дыханием, и ткнулся огромной головой мне в ребра. Удар получился ощутимым. Из груди выбило воздух, перед глазами заплясало, и пришлось закусить губу, чтобы только сдержать вскрик. Но, без сомнения, со стороны кайроша это было проявлением ласки.
