– Все закончилось, чем же вы теперь собираетесь заняться?
Старик развел руками:
– Похоже, ничем. Что скажешь, брат? – он повернулся к Черному Мастеру. Тот пояснил:
– Мы строили Мозаики так долго, что вряд ли сможем заниматься чем-то иным. Всему на свете приходит конец, а мы настолько втянулись в наше занятие, что с его окончанием наш конец тоже не за горами.
– И вам не жаль? – устрашилась Сандра.
Черный Мастер неожиданно улыбнулся – совсем чуть-чуть, уголками губ:
– Немножко, – сознался он. – Лично мне жаль тех осколков, что так и не пошли в дело. Я держал их в руках, вертел, рассматривал, раскладывал на песке, но выбирал лишь один. А мое творение могло бы выглядеть иначе, но многому теперь не сбыться никогда.
– Я присоединяюсь, – кивнул Радужный Мастер. – Я полностью согласен с ним. Упущенные возможности – вот чего нам жаль обоим.
Сандра промолчала, не желая судить о жалости к черным фрагментам, не попавшим в зловещие соты. Заговорил Патрик:
– Что же будет дальше? Мы… – и вдруг он осекся, замер и вытянул руку, призывая всех смотреть, куда он показал.
Перед собравшимися на пляже предстала величественная картина: обе Мозаики, Цветная и Черная, одновременно снялись с места и медленно поплыли вверх, как закадычные подруги. В полете они неторопливо вращались и не производили ни малейшего шума. Они поднимались без спешки, без рывков, полные спокойного достоинства, и, оказавшись на километровой высоте, начали расходиться. Перед тем, как двинуться каждой в свой путь, они немного побыли рядом неподвижно, будто прощались, а затем их скорость стала нарастать. За каждой в воздухе тянулся легкий эфирный след: звездная пыльца сохраняла память о Мозаике Цвета, а дымный шлейф вскорости стал единственным, что напоминало о ее Черной сопернице.
– Куда они полетели? – спросил Патрик, прикрывая глаза козырьком ладони.
– К Сильнейшему, разумеется, – ответил ему Хануман. – В конечном счете, после всех Царей и Королей, – к нему одному. Он решит их судьбу, как и судьбу миров, чьи слепки – отвергнутые или невостребованные – до сих пор покоятся в океане.
Патрик смешался.
– Ты сказал о Сильнейшем. Но океан… я думал, что они – одно и то же, ведь даже Бартамон не смог удержаться…
– На то он и Сильнейший, чтоб быть везде, – усмехнулся, отвечая ему, Радужный Мастер. – Ты все сделал верно. Теперь вы с Сандрой можете забирать ваше воинство и отправляться домой. Можно спокойно сказать, что вы, люди, блестяще справились с задачей. И я не советую вам слишком много размышлять над тем, что все это означает и зачем было придумано.
Сандра с Патриком переглянулись.
– Наше войско – это? – Сандра не договорила и жестом показала на преданных Пса, Кота и Слона.
Мастер кивнул.
– Я знала, что на них можно положиться, – сказала Сандра серьезно. – Я знала это еще давным-давно. Но я бы хотела взять с собой Ханумана с Браном они нам так помогли.
– Нет уж, спасибо! – воскликнул Бран, склоняясь в полупоклоне и выставляя ладонь. – Всю свою жизнь, сколько бы ни было написано мне на роду, я буду избегать общения с людьми. Это слишком ненадежное, подозрительное дело. По мне так лучше, когда все более или менее очевидно – ифриты, лестригоны, василиски…
Хануман издал смешок и объяснил:
– Он кривит душой. Он понимает намного больше, но люди по природе двойственны, и нам друг с другом не ужиться. Но вот тебе серьга, – и он извлек серьгу из уха, – носи ее, не снимая, и в случае беды я постараюсь оказаться рядом. А сейчас, как это ни печально, я должен осуществить обратное превращение, – он взглянул на Сандрино войско. – Здесь ничего нельзя поделать: равновесие есть равновесие.
– Я и не печалюсь, – вдруг заявил Слон, всех напугав и озадачив. – Мне проходу не будет в Святопавловске, останься я таким. Я предпочитаю теплый чемодан, – и он гордо обвел собрание взглядом. – Ты умеешь говорить? изумился Патрик.
– Ясное дело, умею, – отозвался Слон.
– Так почему же ты молчал?
– А чего было говорить-то, – хрюкнул Слон шкодливым хрюком, и все захохотали – даже Пес с Котом. Но все равно – когда Хануман приготовился к волшебству, Сандра с Патриком отвернулись – слишком грустное было бы зрелище.
– Все, – послышалось сзади как-то глухо, будто через подушку. Они взглянули и там, где мгновением раньше был берег, увидели медленно проступавшие сквозь дымку башни и небоскребы Святопавловска. И тут же новое видение – на сей раз последнее – поглотило их обоих без остатка: свидетельство сотен миров, тысяч романов и миллиарда сказок. Водоворот картин – фантастических, непохожих одна на другую, сплетавшихся в неразборчивые узоры и кружева – вынес их к общей точке, где сходились все дороги и где дремал океан, а имя той точке было "счастливый конец", и оно звучало одинаково как в настоящих, всамделишных вселенных, так и в бессчетных выдумках всех времен и планет.
Сандра и Патрик, держа друг друга, как и положено в таких случаях, за руки, вошли в просыпающийся город. Они хорошо помнили, что первый бал состоялся минувшим вечером, и теперь настало время для чего-то нового, непохожего на былое.
март 1997 – январь 1988
