Ограбленный, сломленный, отчаянно упростившийся, Егор покинул шалман и направился к дому, где жил в одиночестве. Никто его не ждал, и он рассчитывал, что это ненадолго, ему еще нет пятидесяти, он может успеть нарастить и усложнить, прибегнуть к духовному акту и вырастить новый фрагмент Плетня, который сочетал бы в себе утраченные краски. Но теперь ему не хотелось на это надеяться, потому что он видел, что бывает с цветами, которые, казалось ему недавно, обосновались в памяти навсегда, питали сознание, а через сознание – сердце, легкие и прочие органы.
Уже не хотелось жить; в голове воцарилась неразбериха, а он ведь совсем немного и выпил.
Вошел на цыпочках, проследовал в спальню, где похрапывал батя, старый совсем.
«Вот взять и убить», – подумал Егор, обмирая.
Он вышел в сени за топором, уселся в изголовье, положил топор рядом. Это напоминало бездну, которая заманивает и побуждает к прыжку, потому что бессмысленно, а смыслов так много, что он утомился, и лучше не думать ему ни о чем осмысленном, а взять и зарубить просто так, а потом себя.
Он девять раз брался за топорище и девять раз откладывал, порывался встать. Отец хмурил брови во сне, жевал губами, ему что-то снилось. Егор ударил его со всего размаха, прогнувшись мостом, и лезвие топора запрокинулось, вначале коснувшись половицы. Затем, описав полукруг, оно обрушилось на голову спящего, и тот вытянулся в струну. Кровь испуганно булькнула, потом успокоилась и стала вздыхать.
Егор положил топор на пол, вышел и торопливо, путаясь в узле, повесился в сенях. Сначала он приметил трубу газового отопления, но вдруг представил, как опростается в кухне – не гадь, где ешь, – и предпочел сени, которые были ближе к природе и вполне уживались в доме городского типа. В гараже замычала корова, когда он задергался, завороженный гайкой и черными палочками. Уже потянуло дымом и плеснуло огнем, ибо Егор подпалил сено, начавши со спальной горницы, где сворачивалась и высыхала, съеживалась в катыши кровь.
Часть вторая
Мента Пиперита
…ирония становится медиатором жизни и смерти…
Анна Яковлева
1
…Мента Пиперита – мята перечная; листья мяты добавляют окраску. Кроме того, они придают освежающий вкус напиткам. Их применяют для изготовления мятного чатни (острая приправа). Мята стимулирует пищеварительный тракт и ослабляет тошноту и рвоту. Эти растения легко вырастить дома практически в любой земле, на солнце или в тени. Сухая мята теряет цвет, но вполне сохраняет аромат…
У Менты Пипериты имелся неблаговидный, колоколообразный яйцеклад, ежемесячно сиротевший на рубль.
Географическое Общество отметило ее в цирке, куда однажды вкатилось полным составом для снятия многонедельного напряжения. Многие осадили буфет, но самые степенные остались сидеть согласно купленным билетам, в первом ряду. У них при себе имелись плоские фляжечки с виски и коньяком, к которым они воровато, но чинно прикладывались, намачивая усы. Они выжидали, обоняя зловонные опилки и прислушиваясь к расстроенному пиликанью оркестра, который тоже частично разбрелся выпить и закусить. Под куполом летали связки воздушных шаров, униформисты устанавливали гремучие клетки для хищных зверей.
Зал был набит битком, все пришли поглазеть на отважную укротительницу тигров и львов, бесстрашную карлицу Менту Пипериту.
На афише лев, грива которого пылала пламенем, с разинутой пастью влетал в предложенную гайку и застревал в ней, а гайку, таинственно улыбаясь, удерживала миниатюрная Мента, наряженная в восточные шаровары.
Географическое Общество явилось туда в полном составе после вечернего заседания, не преследуя никаких целей, кроме нехитрого развлечения.
Оно и в самом деле оказалось нехитрым: эквилибрист упал и повредил себе бедро; жонглер то и дело ронял свои игрушечные булавы, собаки и черепахи не слушались, а место клоуна занял обычного вида человек, напоминавший бухгалтера, который всюду лез со своим портфелем и придерживал шляпу, с недоуменным видом подпрыгивая на батуте. Все, однако, ждали второго отделения, где должна была выступить великая и неподражаемая Мента Пиперита, гроза смертельно опасных хищников. На афишах она выглядела ненормально, отталкивающе карликовой, готовая отразить огнем, щитом и мечом полчища огнедышащих демонов, в которых легко угадывались ручные тигры и львы.
Клетки тем временем продолжали вносить.
– Зачем мы здесь? – брезгливо осведомился первый географ. – Это символ? Черта под нашей бесплодной деятельностью?
Руководитель прижал палец к губам и промолчал. За кулисами что-то копошилось и приуготавливалось, и он сделал стойку.
– Вы любите лилипутов, уродов? – не унимались слева и справа. – Но это же порочно, это стыдно. Люди приходят полюбоваться не ловкостью, людей привлекает безобразие. Они сопоставляют себя с уродицей и полагают, что многим лучше ее.
– Но многие ли из лучших осмелятся посетить тигров? – парировал руководитель. – Вдобавок я слышал, что она использует специальные средства.
– Средства? – скривился третий. – Бич и баллончик с газом, в крайней случае – револьвер, и тот заряженный холостыми.
– Нет, это латунная гайка, – возразил тот.
– Бьет по мордасам? – лаконично предположил географ.
– Нет, битьем ничего не добьешься, побои злят. Она пользуется разноцветными палочками. Знаете, бывают такие для детского счета?
– Они считают? – недоверчиво спросил сосед, не в состоянии уравнять хищных тигров с первоклассниками.
– Они смотрят и пропитываются цветовой гаммой, – последовал ответ. – Под колебания гайки. Цветовая гамма, по мнению Менты, спасет этот мир. Я успел побеседовать с ней – презанятная дама. А тигры и львы – материал благодатный, они помнят мало дурного, особенно если выросли в тепличных условиях.
– Скучноватое представление будет, – зевнул четвертый географ, всё время прислушивавшийся к беседе.
На это руководитель Общества ничего не ответил и лишь загадочно улыбнулся.
Вот и третий звонок, шапито чуть заметно дрогнуло, ударили литавры, зарокотал барабан. На арену вышел озабоченный конферансье.
– Господа, я настоятельно рекомендую убрать подальше детей, а то и вывести их вовсе. Это зрелище не для слабых умов, – обратился он с дежурной фразой и без паузы ангельски вострубил: – Впервые в городе с гастролями! Прыжки на шестьдесят сантиметров… Всемирно известная и поразительная укротительница опаснейших, кровожадных тварей, прошу… Ме-е-ен-нта Пи-пе-ри-та…
Он увел интонацию вниз, как на боксерском ринге.
Оркестр заиграл жизнерадостное; кулисы разошлись, и Мента Пиперита, вся в блестках, проследовала в клетку. Она раздавала вправо и влево уморительные воздушные поцелуи. Никто не засмеялся над ее карликовым ростом, памятуя, что ей предстоит. Для большей эффектности Мента хлестнула бичом, из-под ковровой дорожки взвился песок. Запахло вспотевшим зверем.
