– Я счастлив, – изрек он благоговейным шепотом и взялся за голову. – О, как ты мудра! Как прозорлива! Мы немедленно отправимся в путь, и в конце ты увидишь, какая награда уготована твоим близким.
Про себя он думал о своей награде, которую ему никто не обещал, но которая следовала всегда за какой-нибудь пакостью – еще большая власть, еще большее число всевозможных причудливых воплощений мертвящей пустоты.
– Никакие драконы нам не понадобятся, – сказал Лидерц важно. – Мы полетим сами по себе, как будто это не мы, а связка воздушных шаров.
– А как же Патрик? – спросила Сандра с плохо скрытой издевкой, но опьяненный триумфом Лидерц ничего не заметил.
– Патрик? – переспросил он недоуменно. – На кой шут он нам сдался? Цыпленок повернулся к одинокой фигурке на полосе. – Прощай, губернатор Вселенной! Нет слов, чтобы выразить всю бездну презрения, которое я к тебе испытываю! Девчонка – и та решительнее и отважнее, чем ты! Так что, убогий прыщавый щенок, получи свои ордена и медали! – Под птенцом образовалась кучка помета. Лидерц отскочил, приблизился к Сандре и доверительно молвил:
– Нет смысла задерживаться здесь – возьми меня под мышку, когда я сделаюсь яйцом, и мы быстрее ветра понесемся к Черному Мастеру.
Он вновь обратился к Патрику:
– Счастливо оставаться, гаденыш! Долгого тебе царствования!
Лидерц захлебывался от восторга и не сомневался, что эти издевательства угодны Сандре благодаря его непревзойденному таланту обольщать и убеждать. Сандра сохраняла бесстрастный вид, только щеки у нее стали пунцовыми. Птенец закружился, завертелся юлой; волшебное яйцо подкатилось к Сандриным ногам и нетерпеливо ткнулось боком в туфлю. Сандра нагнулась, подняла "куколку" и, содрогнувшись, положила под мышку. Ее захлестнуло ядовитое тепло, и Сандра увидела, что отрывается от земли и плавно поднимается вверх. Патрик внизу стоял без движений и провожал ее немигающим взором. Сандре очень хотелось крикнуть ему напоследок что-нибудь ободряющее, но Лидерц обязательно услышал бы это, и ей пришлось сдержаться. Патрик остался один.
Перед ним простиралась пустынная лента посадочной полосы, залитая ярким неживым огнем. Конец ее терялся в темноте, так и не разбавленной рассветом. Позади немым укором покоились бездыханные тела Брана и Змиулана. Стояла абсолютная тишь – ни шороха суслика, ни стрекота цикад, ни совиного уханья. Патрик испытал страх, и это означало, что дела его идут на лад. До нынешнего момента его чувства уже не являлись страхом, их можно было расценить как всепоглощающее безнадежное отчаяние и беспомощное равнодушие ко всему – к себе в первую очередь. Куда податься? Пуститься на поиски"воинства"? Патрик не был уверен, что в отсутствие Аластора Люта чудища будут ему повиноваться. И еще неизвестно, годятся ли они для выполнения плана Сандры. В душе Патрика шевельнулось подлое желание послать все к черту и позаботиться о собственной шкуре. Он отогнал эту мысль, но она не погибла, а только уступила место другой, предполагающей отсрочку: ему в любом случае следует уносить отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше, а дальше будет видно. Но в какую сторону идти? И что он сможет разобрать в такой темнотище?
Из-за спины донеслось покашливание, и Патрик чуть не умер на месте. Он подпрыгнул, руки и ноги наполнились отравленным киселем. Трепеща, Патрик обернулся. Хануман сидел на Сандрином чемодане и, склонив голову набок, оценивающе рассматривал лицеиста. Он явно прикидывал, стоит ли ему связываться с Патриком или не стоит. Тот же, обнаружив, что перед ним Хануман, сперва облегченно вздохнул, а затем встревожился снова – что, если Бранов товарищ разгневан и собирается отомстить? Патрик быстро стрельнул глазами направо, налево – примериваясь, куда бежать.
– Не будь дебилом, – посоветовала обезьяна. – Бежать тебе некуда. Одному мне известно, как отсюда выбраться.
– То-то я думал, что вы удрали, – ответил Патрик с безрассудной храбростью – будь что будет.
Хануман озадаченно хмыкнул.
– Еще не все потеряно, – отметил он веселым голосом. – Раз хамишь, значит, готов сражаться. Если бы ты упал на колени и стал просить прощения был бы уже покойником.
– Я хотел, – признался Патрик, хотя думал смолчать – его как будто кто-то тянул за язык.
– Само по себе желание похвальное, – пожал плечами Хануман. – Но ты нанес своей душе настолько серьезный ущерб, что извинениями не обойдешься. О чем вы там шептались с Сандрой?
Некто, тянувший Патрика за язык, ослабил хватку и посоветовал уклониться от прямого ответа.
– Она что-то задумала, – сказал Патрик. – Я не знаю, что именно. Могу лишь сообщить, что один осколок так и остался у меня, а Сандра зачем-то отправилась к Черному Мастеру. Но Лют уверен, что она несет с собой оба осколка.
Хануман вцепился в свой заросший подбородок и погрузился в размышления. Патрик терпеливо ждал. Время шло, и небо постепенно светлело, вскоре стало возможно различить неровный горизонт. Свет прожекторов не мерк, и Патрик вспомнил ранние зимние утра в Святопавловске, когда начинало светать, но фонари еще горели, и толпы черных заспанных горожан спешили на службу, а рыхлые мокрые хлопья снега падали холодными бесформенными бляхами. Безрадостная пустошь лежала по обе стороны от взлетной полосы. Хануман продолжал думать; Патрик тщился угадать, что есть что в нагромождениях мусора, раскиданного повсюду – какие-то ржавые погнутые конструкции, продавленные коробки, сплющенные банки и канистры помимо множества штуковин, былого назначения которых он заведомо не мог угадать. Наконец обезьяна слезла с чемодана и принялась расхаживать взад-вперед, заложа руки за спину. Волшебный хвост потерянно волочился следом.
– Я не понимаю, – буркнул Хануман недовольно. – Я предвидел, что она попытается что-то сделать, и я был обязан помочь ей, выведя из строя Бартамона.
– Выведя кого? – переспросил Патрик.
– Ох ты, господи, – вздохнул Хануман. – Святая простота. Я говорю о твоем златоустом приятеле, его подлинное имя – Бартамон. Он призрак без формы и сути, если не считать сутью ненависть ко всему и желание все уничтожить. Этим желанием сыт не будешь, вот он и стремится заполучить как можно больше оболочек, чтобы сойти за кого-то, имеющего право на жизнь. Кстати – как ты себя чувствуешь?
– Не очень хорошо, – пожаловался Патрик неохотно. – Слабость ужасная, и голова раскалывается.
– Могло быть и хуже, – в голосе Ханумана прозвучало злорадство. Протаскай ты яйцо еще денек-другой – вовсе отдал бы концы. Знаешь, сколько крови выпил из тебя этот упырь? Лидерц всегда себя так ведет, пока не дашь ему задание сделать что-то невозможное.
– Вода в решете! – осенило Патрика.
– Именно, – кивнул Хануман. – Я дал ему невыполнимое задание, и его взяла оторопь. К сожалению, ненадолго – только тот, кого он в настоящий момент использует, в силах уничтожить Лидерца таким путем. А ты не имел о загадках никакого понятия.
Патрик, внимая Хануману, приходил все в больший ужас.
