– Это так, – сказала я, глядя, как звезды будто светятся на холсте и словно слышен ветер в кронах деревьев.
– А на что ты так смотришь?
– Не знаю. Мне кажется, тут должно было быть еще что-то, – я показала на часть полотна, оставшуюся пустой, где виднелись слабые карандашные линии; я провела много часов, вглядываясь в них, но так и не смогла ничего понять. – Но что, непонятно.
Кларк кивнул, все еще глядя на картину:
– Ты позировала для нее? Или…
Я покачала головой. Я даже не знала, как маме пришла в голову идея этой картины, – только то, что она начала работать над ней поздно ночью, когда была уже больна, но отец еще не снялся с кампании и не вернулся домой.
– Не знаю, как она ее придумала, – сказала я и ощутила давящую пустоту в груди: я никогда ее не спрашивала, пока могла, а теперь никогда не узнаю.
– Но ты ведь явно на что-то смотришь, – пробормотал Кларк, по большей части сам себе, наклоняясь ближе к картине. – Смотри, линия взгляда куда-то направлена.
– Знаю, – ответила я, мотая головой. – Но вряд ли мы сможем когда-нибудь это выяснить.
– А может быть, – медленно выговорил Кларк после короткого молчания, как будто о чем-то размышляя, – это какое-то реальное место? Ты знаешь?
– Это поле позади дома, где мы жили раньше. – Я его узнала сразу же, как только мама начала делать первые наброски. Вдалеке можно было разглядеть крышу дома и остатки домика на дереве, который мой отец пытался для меня построить, – но через некоторое время он сдался и признался, что это выше его сил, а я – что не так уж мне и хочется дом на дереве. – А что?
– Есть одна мысль, – Кларк многозначительно посмотрел на меня.
Через двадцать минут мы сидели в машине, и мое сердце колотилось, потому что мы подъезжали к Иствью. Когда Кларк предложил съездить в наш старый дом и посмотреть, нельзя ли там что-нибудь найти, я собиралась сказать ему, что не хочу туда ехать и что избегала этого пять лет. Но не сказала, а вместо этого почему-то согласилась и стала показывать ему дорогу. Не знаю, из-за чего, но мне вдруг надоело от этого прятаться. Кроме того, Кларк так верил в идею подобным способом расшифровать сюжет картины, что я и сама стала надеяться: а вдруг это возможно?
– Дом будет по левой стороне, – сообщила я, когда Кларк свернул на нашу улицу.
– Понял. – Дождь усилился, и Кларк прибавил скорость «дворников». – Где он? – Кларк поглядел на обочину дороги, потом на меня.
Я приоткрыла рот, но слова застряли в горле, и я просто молча смотрела сквозь залитое дождем стекло, не в силах принять то, что видела перед собой. Я огляделась, пытаясь сообразить, что случилось: то ли мы повернули слишком рано, то ли я перепутала улицу…
Но, даже несмотря на эти мысли, в глубине души я понимала, в чем дело. Кларк остановил машину на обочине, и я вышла сразу же, как только он затормозил, – не обращая внимания на дождь, я пошла к тому месту, где раньше был наш дом.
И где его больше не было.
На этом месте не было ничего. Просто пустой, слегка заросший участок земли – хотя кое-где можно было разглядеть фундамент.
Моя одежда промокла; дождь струился по моему лицу, и я даже не пыталась его вытереть. Значит, дом все-таки снесли. Я знала, что отец его продал; возможно, какое-то время он все еще стоял здесь? Я огляделась, словно надеясь почерпнуть какую-то информацию из пустынной улицы вокруг, но – ничего. Только пустырь на месте нашего дома – дома, где был сосредоточен весь мой мир, когда я была ребенком. А сейчас никто даже не замедлит шага, не остановится, проходя мимо. Даже не догадается, что на этом месте раньше что-то было.
Я ждала, что мною овладеет отчаяние – слезы, чувство опустошения. Но ничего не было.
Я снова посмотрела сквозь струи дождя на то место, где раньше стоял наш дом. И поняла, что это всего лишь клочок земли. Его делало особенным только то, что мы жили там втроем. Что такое для меня дом теперь?
В голове промелькнула череда образов. Вот мой отец в кухне подогревает нам по куску пиццы. Вот мы с Палмер ходим по улице туда-сюда, от одного дома к другому. Вот мы с Тоби носимся по лестнице вверх-вниз, собирая предметы для «Охоты за сокровищами». Или мы с отцом едим один на двоих кусок чизкейка. Это больше не тот старый дом.
– Эй! – Я повернулась и увидела рядом с собой Кларка. Ему пришлось почти кричать, чтобы я услышала его за шумом дождя. Он посмотрел на пустырь, потом на меня, нахмурился, и я по выражению его лица поняла, как он жалеет, что привез меня сюда. – Энди, я…
– В машину, – я взяла его за руку и пошла обратно, потому что мы уже и так достаточно промокли. Я забралась на переднее сиденье, а Кларк, чуть замешкавшись, – на водительское. Он закрыл дверь, и это было так, словно кто-то убавил звук: шум дождя пропал, сразу стало гораздо тише и вдобавок намного теплее.
– Прости меня, – сразу же произнес Кларк. – Я не думал, что…
– Все нормально, – я криво улыбнулась. – Правда.
– Правда?
– Да, – кивнула я. Слышался шум дождя. – Я пять лет боялась сюда приезжать. А в итоге… – я посмотрела на то место, где раньше был дом. – Надо было сделать это еще тогда. Все это время я только усложняла то, что могло быть значительно проще. – Мне вдруг вспомнилось, что Бри сказала Тоби по поводу Уайетта. – Думаю, стоит посмотреть правде в глаза.
По лицу Кларка пробежала тень, и он опустил взгляд на руль.
– Впрочем, я мечтала бы еще раз в нем побывать до того, как дом снесли, – продолжила я. Кларк кивнул: наверное, он подумал, что я хотела бы попрощаться. Я всего на секунду замешкалась, вслушиваясь в шум дождя, а потом открыла ему то, что не рассказывала никому: – Мне постоянно казалось, что мама оставила в нем что-нибудь для меня.
– Что, например?
Я пожала плечами и повернулась спиной к пустырю, где раньше стоял дом.
– Понятия не имею, – ответила я, и уже позже поняла, что это действительно так. Я никогда не обдумывала эту идею в деталях. Мне просто нужно было какое-нибудь доказательство, – кроме того, конечно, что мама однажды скупила весь отдел женских гигиенических средств, – что она что-то для меня оставила. Что-то, при помощи чего я могла бы хоть ненадолго притвориться, что она по-прежнему со мной. – Просто… что-нибудь. – Я посмотрела на пустырь в последний раз. – Поехали. Со мной все нормально.
Кларк крепко сжал мою руку, завел мотор, и мы поехали обратно в центр города. Я сбросила промокшие вьетнамки и поставила ступни на переднюю панель, устроившись удобнее и приготовившись как минимум к получасовой поездке. Я взглянула на Кларка и вдруг заметила, что он с силой сжимает руль и на его виске подрагивает жилка, словно он о чем-то напряженно размышляет. Я собиралась что-нибудь сказать, но потом передумала: мне показалось, что нужно подождать, пока он сам заговорит, – точно так же, как он ждал меня. Я крепко сжала губы и заставила себя сидеть молча, и, когда я больше не могла выносить тишины, он заговорил.
