При этом занятый своими делами Клойзнер не обратил на мой уход ни малейшего внимания.
Где-то в глубине виллы ходили, стучали открываемыми дверями и переговаривались по-французски Баруховы уголовнички, похоже, тоже искавшие, чего бы здесь стырить по мелочи…
Стараясь не наступить на трупы, я прежним путём спустился на первый этаж и вышел на крыльцо виллы.
Во дворе всё было по-прежнему: те же машины и те же жмуры в прежних позах. Только вот ворота кто-то догадался прикрыть.
Я, никуда не торопясь, спустился по ступенькам и в этот момент почувствовал резкий удар чем-то, как мне показалось, очень холодным в шею, со стороны спины.
Звук пистолетного выстрела долетел до меня с большим опозданием и откуда-то издали, словно грохот сорвавшейся с горного склона лавины…
Твари!! Суки!! Педерасты!! Я запоздало подумал о том, что надо было не расслабляться, а, выйдя на крыльцо, первым делом посмотреть на окна второго этажа виллы. Вдруг там что-то да изменилось? Ведь выстрелили в меня, судя по всему, как раз оттуда…
Причём, по ощущениям, стрелял в меня кто-то понимающий, знавший, что на мне бронежилет…
Увы, но хорошая мысля, как обычно, приходит опосля.
Интересно, это был какой-то случайно недобитый обитатель виллы или всё-таки «дружественный огонь» от своих? Хотя какие они мне «свои»?
Милашка Барух постарался? Нет, он явно слишком увлёкся сокровищами сейфа в кабинете, окно которого выходило на противоположную сторону дома. Так что вряд ли он стрелял в меня лично. Хотя, с очень большой вероятностью, это всё-таки был кто-то из его «комнатных орлов».
То-то смеху будет, когда эти козлы увидят, что мой труп мгновенно исчез. Если тот, кто в меня стрелял, наблюдал этот момент лично – вполне мог съехать с катушек.
И я бы дорого дал, чтобы посмотреть, какими словами и с каким выражением лица Клойзнер будет докладывать Клавке о том, что «задание выполнено, объект ликвидирован, но его труп, вот незадача, испарился»…
Мелькнула мысль – Клава, стерва расчётливая, решила подстраховаться напоследок. Ведь она же явно понимала, что после последнего акта этих разборок я ей по-любому больше не буду нужен. А раз так – я уже не мог считать близкое знакомство с этой дамочкой таким уж приятным обстоятельством. Вот и верь бабам после этого…
Хотя выяснять детали было уже нереально, да, в общем-то, и ни к чему.
Так что я уже, видимо, не узнаю, кто именно застрелил меня. Точно так же, как не узнаю, умерла ли в конечном итоге сама Клава. Ведь у неё шансы на это ещё оставались. И здесь я поймал себя на мысли о том, что начинаю люто хотеть её смерти и одновременно сожалеть о том, что всё-таки привёз её обратно в Дакар…
А перед моими глазами стояла непроницаемая мгла. Наверное, примерно так чувствуют себя, лёжа в заколоченном гробу…
– Спасибо, – сказал где-то у меня в голове знакомый, ехидный голос Блондинки, которая тут же прибавила казённую фразу:
– От лица службы объявляю тебе благодарность!
– Так я у вас вроде как не служу. И неужели подобный результат вас устроил? Даже не будете требовать объективных доказательств гибели «объектов» и подшивать в дело улики? – не поверил я.
– Да, вполне. Дело в том, что наше руководство с самого начала не рассчитывало даже на такой итог. И вряд ли кто-нибудь проделал бы всё это с большей эффективностью, чем ты, особенно в условиях использования нами минимального набора из всех имеющихся сил и средств…
– То есть полный респект и уважуха?
– Да. И большая шоколадка в придачу… Сам-то как?
– Вообще-то, местами мне даже понравилось, но не то чтобы для меня сильно привычна ситуация, когда надо всё время кого-то убивать, а тем более когда кто-то убивает тебя. Конечно, лет десять назад, во времена, когда я преподавал в школе и в техникуме, мне постоянно хотелось кого-нибудь убить, причём не просто убить, а медленно, а потом расчленить, раскидав отдельные части жертвы по разным помойкам и утопив голову в сортире. Сразу уточню, что это желание относилось не к детям или коллегам-преподам, а исключительно к моему тогдашнему непосредственному начальству в лице директоров и завучей – ко всем этим вороватым, полусумасшедшим тёткам пенсионного возраста, превратившим вверенные им учебные заведения в феодальные вотчины. Но тогда на то были объективные причины – платили нам не просто мало, но ещё и с задержкой, да к тому же это самое начальство постоянно норовило прочитать нотации на тему того, какое мы все (рядовые педагоги то есть) пропащее дерьмо и как им западло платить нам те гроши, что у нас в стране называются «учительская зарплата» (как будто они нам платили из собственного кармана!). Так что тогда у меня действительно «наболело», а сейчас – даже не знаю. Не хватает мне темперамента и нужного градуса злости для роли киллера, да и не испытываю я от этих дел особого удовольствия. Ведь я же не маньяк, но и далеко не профессионал…
– Ну, не надо себя недооценивать и думать, что профессионализм в данном случае состоит только в том, чтобы лично дырявить чьи-то тупые головы из снайперской винтовки, непременно с контрольным выстрелом. Настоящий агент-оперативник должен максимально примеряться к обстоятельствам и максимально использовать для дел, связанных с ликвидациями, «местный ресурс». То есть убивать прежде всего чужими руками. И, надо признать, что у тебя это более-менее получилось…
– Ну, спасибо… Кстати, а Клава осталась в живых?
– Думаю, что скорее да, чем нет. Точнее сказать я, увы, не могу. Ты в курсе, что в той реальности у нас нет ни постоянной агентуры, ни средств наблюдения? Хотя, возможно, теперь что-нибудь может и появиться…
– И на том спасибо. Так что – на этом всё?
– Конечно, нет. Считай, что очередной экзамен ты успешно выдержал, а работу мы тебе найдём, не сомневайся. Дел много, людей мало. Ещё вопросы будут?
– Нет, а что?
– Ничего, тогда соберись. Процесс возврата в исходную точку уже пошёл. Сейчас будет холодно…
Финальное лирическое отступление
Вернулся я на Родину…
Наше время. Очень поздний вечер 23 февраля 20… года. Через семь-восемь часов после отбытия. Парк Победы в г. Краснобельске. Урал. Россия.
Реальность сгущалась вокруг меня очень медленно. Наконец я ощутил холод и очнулся, стоя по колено в снегу, провалившись в наст и упираясь лбом в кривую берёзу на склоне, левее лыжного спуска. Прикинув кое-что в уме, я понял, что обратно меня выкинуло метрах в трёхстах от места отбытия. Неплохая получилась точность, надо признать.
Я повернулся и осмотрелся. Кругом были знакомые лиственницы и прочие берёзы-осины, а в чёрном зимнем небе за рекой висела на фоне звёзд и огоньков пригородных посёлков почти полная, бледно-желтоватая луна.
Ну что, считай, дома. С прибытием. Ночь, темно, Россия, бежать некуда…
