Называется, выдал себя, причём непроизвольно и в первый же ключевой момент, совершенно по-идиотски.
Что тут сказать – разведчик из меня, как из дерьма противотанковая ракета. Хотя уж на что был крут штандартенфюрер Штирлиц, он же полковник Исаев, а ведь всё равно прокололся на каком-то вшивом чемодане. Очень надеюсь, что никто моих ебуков не слышал и сочинять на ходу отмазки мне не придётся.
Внутри ателье действительно не было ни единой живой души. Заднюю стенку помещения, куда я попал, почти перекрывала высокая деревянная стойка. Помню подобное опять-таки по детству, в разных там бюро ремонта обуви или бытовой техники. Только у нас такое делали не из натурального дерева, как здесь, а из всякого хлама вроде ДВП или ДСП.
За стойкой был задёрнутый зелёной занавеской вход. По-видимому, в рабочие помещения. У стены справа была оборудована примерочная – задёрнутый шторами с трёх сторон прямоугольник с вешалкой, стулом и висящим на стене большим (в человеческий рост) зеркалом.
На стене слева висело ещё одно, овальное зеркало чуть поменьше и несколько больших цветных плакатов (правда, качество печати было так себе, заметно зернистое) с образцами моделей одежды. В основном это были женские пальто и костюмы, подписи на плакатах гласили, что это модели осенне-зимнего сезона 1961–1962 гг., то есть практически «последний писк моды».
Слева в центре помещения, между входом и стойкой, стояли низкий квадратный столик и два жёстких плетёных кресла. Видимо, для ожидающих клиентов, которые тут могли при желании и кофею испить. Ещё я рассмотрел лежащую на столике пару ярких, явно модных журналов. Причём верхний был со знакомым логотипом «Бурды». Надо же… Хотя чего я удивляюсь, он же с конца 1940-х выходит…
Два больших круглых плафона под потолком заливали ателье ровным, не раздражающим глаз светом. Уютно здесь было и, как мне показалось, безопасно.
Подойдя к стойке, я уже хотел было постучать по ней (хотя звон входного колокольчика должны были по-любому услышать), но в этот самый момент бордовая штора позади стойки колыхнулась, и из глубины швейного заведения показался толстый усатый мужик неопределённого возраста в толстых очках с золочёной оправой, который, очень может быть, украдкой наблюдал за мной ещё до момента, когда я вошёл. Разных там скрытых телекамер в те времена, конечно, ещё не было, но какие-нибудь потайные щёлочки и дырочки использовались для наблюдения во все времена, ещё с древности.
Вышедший ко мне мужчина был облачён в коричневый жилет на трёх пуговицах с атласной спиной, тёмные брюки и чистейшую белую рубашку в синюю полоску. Галстук на его шее был завязан каким-то уж слишком хитрым узлом – лично я так точно никогда в жизни не завяжу.
Надо полагать, это и был хозяин заведения, то есть именно тот, кто мне нужен.
Во всяком случае, данные мне подробные устные инструкции гласили, что мне надлежало вступить в диалог именно с «мужчиной, стоящим за стойкой», хотя и без указания точных примет последнего.
С минуту я разглядывал его, а он меня. На вид хозяину заведения можно было дать и пятьдесят, и семьдесят лет. Колоритный мужик: седая шевелюра зачёсана назад, высокий лоб, тёмные глаза и густые брови в стиле позднего Леонида Ильича Брежнева. В лице определённо что-то южное, определённо не немец, но точно не еврей. Грек какой-нибудь? Или цыган? Но фамилия на вывеске, что характерно, вовсе не греческая…
– Guten Abend, – проворковал мужик.
– Guten Abend, – ответил я, словно попугай, ловя на себе насмешливый взгляд этого прикидывавшегося портным связного.
– Чем могу служить? – поинтересовался мужик и улыбнулся.
И здесь я, наконец, выдал длинную, заученную фразу на немецком о том, что какая-то там тётя Ангелика приболела и зайдёт за своим заказом только в следующую пятницу.
Это и был пароль.
Мужик заулыбался ещё шире, после чего поблагодарил меня, пожелав тёте скорейшего выздоровления и посоветовав ей заходить за заказом в пятницу, ближе к вечеру.
Это был отзыв, который был произнесён им тоже вполне себе правильно. У меня сразу отлегло от сердца.
И пока я воскрешал в памяти свой скудный немецкий словарный запас, мужик, всё так же хитро улыбаясь, неожиданно спросил меня по-русски:
– Молодой человек, вы, когда вошли, действительно сказали что-то по-русски или мне таки показалось?
Как говорится, сюрприз. Значит, он всё-таки расслышал произнесённое мной ругательство. Н-да, вот это провал так провал…
Мужик сказал эту фразу по-русски вполне чисто, но с каким-то незнакомым акцентом. Прибалты или поляки так точно не говорят, не говорят так и хохлы с евреями (даже принимая во внимание употребление им связующего словечка «таки») либо гибрид первого со вторым (ну, то есть то, что у нас в стране обычно вкладывается в понятие «одессит»).
– Нет, – охотно ответил я, здраво решив не запираться, раз уж всё равно выдал себя. – Вам не показалось.
– То-то я думаю – что-то знакомое. А вот в чём тут дело, не пойму… Действительно, немецкий-то у вас так себе. Вы что, русский?
Сказав это, он посмотрел на меня как-то особенно подозрительно.
– Нет, я словак, – начал я врать, стараясь быть убедительным. – Но я десять лет прожил в СССР и говорю на русском, как на своём родном.
– Понятно, – кивнул мой собеседник с некоторым, как мне показалось, облегчением и тут же спросил: – А документики ваши позволите полюбопытствовать?
– Легко, – ответил я и достал из кармана куртки паспорт. Предъявлять удостоверение липового спецслужбиста я разумно счёл преждевременным.
– Ага, – сказал мужик, возвращая мне документ после краткого просмотра. – Значит, Ярослав Немрава, чешский подданный… Ну что же, если не возражаете, давайте тогда и дальше беседовать на русском. А то я, знаете ли, не говорю по-чешски, а вы, судя по всему, владеете европейскими языками довольно посредственно…
– Не возражаю, – ответил я. Да кто бы, чёрт возьми, сомневался в его последнем утверждении? Ёжику понятно, что успешно сданный когда-то кандидатский минимум по немецкому языку без весомой разговорной практики – просто тьфу и растереть…
– Ну, будем знакомы, – сказал мужик, протягивая мне руку. – Я Иоганн Теодор, хозяин этого ателье, ну и по совместительству решатель некоторых мелких, но щекотливых вопросов и проблем…
Я пожал протянутую руку этого «решателя вопросов», попутно вспоминая, что в фильмах подобным невинным образом свой род деятельности обычно характеризуют отпетые мафиози, от токийской якудзы до каких-нибудь колумбийских наркобаронов включительно.
Ладонь хозяина была мягкая, а вот пальцы у моего знакомого были несколько огрубевшими. Он тут что, действительно лично швейным делом занимается?
– А вы-то откуда русский знаете? – поинтересовался я в свою очередь.
– Эх, молодой человек… Когда-то очень давно, практически в другой жизни, меня звали Ион Теодореску. А родился я в Российской империи, в городе Кишинёве. Ну а в 1919-м, когда пришли румыны, наша семья перебралась на жительство в Бухарест.
