– Это тоже вам, – сказал он.
В руках у него была вполне моднявая тёмно-серая шляпа.
Никогда в жизни я не носил шляп. Но здесь так, наверное, было принято. Я примерил непривычный головной убор. Зеркало здесь было небольшое, прикрученное к внутренней стороне двери одного из платяных шкафов. Я посмотрел на себя – из глубины полированной стеклянной поверхности на меня глянула этакая пошлая пародия на Индиану Джонса, какой-то провинциальный театр юного зрителя – в шляпе, но без кнута и с откровенно рязанской харей.
Хорошо, что здесь этот спилберговский фильм ещё не видели (и у меня есть подозрение, что теперь не увидят вообще никогда), а то могли бы неправильно понять.
– У вас здесь что, – спросил я, критически осмотрев своё отражение в зеркале, закрывая шкаф и снимая его подарок. – Как в фильмах про Дикий Запад, не принято ходить без сапог, шляпы и «кольта»?
– Отнюдь. Просто так солиднее. Кстати, вам идёт. Да, забыл сказать – за вами уже выехали.
– Я вам что-нибудь должен за шмотки? А то если что – деньги у меня есть…
– Да бог с вами, молодой человек. Считайте это просто маленькой заботой о вашей безопасности, проявленной с моей стороны. А пока пойдёмте перекусим.
– Может, чего из моего употребим? – спросил я.
– А что там у вас? – неожиданно заинтересовался Теодореску. – Ну-ка, покажите.
Я выложил из рюкзачка свой «малый продовольственный набор», в который входили всего лишь ржаные сухари, посушенные мной лично из буханки чёрного хлеба ещё дома, в духовке, и три банки говяжьей тушёнки с напрочь отсутствующей маркировкой.
– Э-э, – сказал мой радушный хозяин. – Лучше давайте-ка всё это сюда, молодой человек. Голодать вам здесь точно не придётся, а вот обыскать вас, причём совершенно неожиданно, вполне могут. И при обыске кое-кто может счесть эти консервы армейскими и крадеными. А за хищение армейского имущества сейчас можно загреметь по полной… Зачем вам лишние проблемы? Так что, с вашего разрешения, я всё это уберу.
Возражать я не стал, но металлическую, армейского образца флягу со спиртом я от него всё же утаил. Мало ли.
Между тем Теодореску сгрёб мои харчи в руки и пригласил следовать за собой. Прихватив свой рюкзачок и шляпу, я охотно подчинился.
Мы вышли во всё тот же коридор и зашли за одну из дверей. При этом я прикинул – никаких явных лестниц на второй этаж нигде не было видно, а это значило одно из двух. Либо лестница на второй этаж была где-то вдалеке от особо любопытных глаз, либо второй этаж этого дома моему знакомому не принадлежал. Правда, спрашивать хозяина об этом я не стал.
Следом за Теодореску я вошёл в комнату, где стояли стол, четыре стула, шкаф с посудой и маленький холодильник винтажного вида (со скруглёнными углами и хромированной ручкой двери, похожей на автомобильную), мерно тарахтевший в углу.
Хорошо, когда в доме есть электричество, особенно в такое вроде бы лихое время. Кстати, не похоже, что они тут испытывают какие-то затруднения по этой части. Вопрос только, откуда они его здесь получают? Конечно, с сибирской или румынской нефтью здесь ничего плохого вроде бы не произошло, но если вспомнить, сколько мегатонн положили на нефтеносный район Баку (судя по картам, которые мне подсунули работодатели), можно предполагать серьёзные проблемы с поставкой того же мазута. Хотя, похоже, европейская энергетика от этой войны сильно не пострадала, а в 1950-е большинство местных ТЭЦ точно работали на угле, а не на мазуте. А каменный уголь в Европе в те времена ещё не разучились добывать…
В другом углу, на тумбочке, кипел на электроплитке кофейник. Ну да, и самовар у них тоже электрический, и сами они довольно неискренние…
Видимо, именно здесь работники этого ателье имели обыкновение перекусывать или даже обедать.
Мой радушный хозяин быстро и бесшумно сервировал стол на двоих.
Признаю, что времена, когда, сидя где-нибудь в овраге, доедают, уплетая за обе щеки, дохлую лошадь, здесь ещё точно не наступили, но и не скажу, что хозяйский холодильник был набит битком.
Теодореску угощал меня по-европейски: тонкими и аккуратными бутербродами, на выбор, или с сыром, или с чем-то мясным. Нарезанный ломтиками бритвенной толщины мясной продукт был то ли ветчиной, то ли беконом какого-то своеобразного, довольно пресного копчения, да и масло в бутербродах было с явной примесью маргарина. То есть они тут точно не объедались. В качестве десерта прилагалась вазочка с не сильно сладким сухим печеньем.
Есть мне особо не хотелось, но вот выпить кофе, с целью немного взбодриться, было весьма кстати.
Надо признать, кофе у хозяина был неплохой, вполне натуральный, в маленьких чашечках из какого-то фарфора местного розлива. К кофе прилагалось и чисто символическое количество сливок в отдельной посуде, напоминающей соусник.
Перекусывали мы с хозяином в молчании. Сам я как-то не сообразил с ходу – о чём таком его ещё стоит спросить? А сам герр Теодореску, аккуратно ответив на все заданные мной вопросы, теперь явно предпочитал помалкивать. То ли я его особо не интересовал, то ли он свято исповедовал древний, особенно ценящийся в криминальной среде принцип «меньше знаешь – крепче спишь». Поэтому, поскольку ставни на единственном в этой комнате окне были закрыты снаружи, мне оставалось только молча разглядывать голубенькие обои с мелким цветочным рисунком на стенах комнаты да заключённую в фигурный плафон матового стекла лампочку под потолком.
Так, медленно жуя и прихлёбывая кофеёк, мы просидели в этой тишине, наверное, с полчаса. И наконец на улице, явно рядом с ателье, послышался очень слабо доходивший сюда звук работающего автомобильного мотора.
Потом шум мотора стих, а через несколько минут знакомо тренькнул колокольчик входной двери ателье.
– Пардон, – сказал хозяин, отставив кофейную чашку на стол. – Кажется, это за вами, молодой человек.
Быстро, однако, подсуетились. Чувствовалось, что меня здесь ждали, причём это касалось не только мутноватого во всех отношениях хозяина швейного ателье. И ждали практически с нетерпением…
Меж тем радушный хозяин поспешил удалиться в сторону швейной мастерской, откуда мы пришли накануне. Я на всякий случай проверил пистолет во внутреннем кармане – всё было в порядке, патрон в стволе, – обнажил и стреляй, как говорил один известный герой книги В. Богомолова.
Через несколько минут за дверями послышался приближающийся разговор двух человек, причём второй голос был явно женским. Это подтвердил и характерный стук каблуков дамских туфель, который стал чётко слышен в тишине коридора.
Открылась дверь, и в комнату, где мы с хозяином пили кофе, вошла вполне симпатичная темноволосая (цвет её волос я бы рискнул определить с ходу примерно как тёмно-каштановый) женщина лет тридцати. Невысокая и худенькая. На ней было модное голубое пальто прямого покроя, длиной чуть ниже колен, с двумя широкими клапанами карманов (уж не знаю, функциональными или декоративными были эти карманы) на талии. Каждый клапан был украшен одной большой пуговицей в тон пальто, с золотой каёмкой. Ещё по одной такой же пуговице располагалось на груди и на обшлагах рукавов.
