– И что там видно? – спросила Клава, когда я спустился с бархана обратно. При этом она разглядывала размеченную на квадраты карту с весьма серьёзным выражением на свежеумытом лице.
– Да особо ничего, кроме дыма от сбитого «Спита»…
– Где?
– На юго-западе, где-то вот здесь, – я ткнул пальцем в карту, примерно просчитав, какой это мог быть квадрат. При этом я обратил внимание, что карта была французская и явно армейская, но далеко не новая, 1945 года. Хотя что тут могло так уж радикально измениться с тех времён? – Думаю, он упал километрах в десяти от нас. Кстати, а Антуана будем хоронить?
– Некогда, – отмахнулась Клава, всё так же рассматривая карту. Вот тебе, блин, и культурная Европа. Я конечно, этого погибшего летуна сегодня увидел первый раз в жизни и, считай, совсем не знал. Но при этом, на мой взгляд, человеческого погребения он всё-таки заслужил. Опять-таки, на умывание время у нас почему-то есть, а вот на рытьё могилки – увы…
– Уверена? – уточнил я.
– Да. Более чем.
– Ну, тебе виднее. Тогда какой план дальше?
– Машина у нас есть – уже хорошо. Где мы упали, я примерно поняла. Сейчас сообщим нашим по рации, где мы, если передатчик не пострадал при падении. Ну а потом поедем, поищем пилота этого чёртова «Спитфайра». Он должен быть где-то неподалёку от места падения. Не мог он далеко уйти пешком…
– И что это нам даст?
– По крайней мере узнаем, кто они вообще такие, по какому праву атакуют над нашей территорией частные грузовые самолёты и кто мог дать наводку на нас. До места его падения, как ты верно отметил, километров десять, не больше. Найдём, обезоружим и допросим. Кстати, его вполне могут попытаться найти и спасти. Не нравятся мне эти слишком серьёзные конкуренты с реактивными истребителями…
– Ладно, – согласился я.
«Обезоружим» – это, конечно, легко сказать, а вдруг этот летун упрётся и начнёт отстреливаться до последнего патрона, в стиле генерал-лейтенанта Козырева из «Живых и мёртвых» К. Симонова, да ещё и пустит пулю себе в лоб? А на кой нам, спрашивается, ещё один жмурик?
Между тем моя напарница убрала карту обратно в планшет и полезла назад расчехлять стоявшую в дальнем левом углу кузова нашего джипа армейскую рацию, которая, к счастью, оказалась исправна.
Явно придя в хорошее настроение от осознания этого факта, Клава нацепила наушники и включила рацию. Потом минут пятнадцать она искала нужную волну и вызывала какого-то «Рошфора» (по-моему, в данном случае имелся в виду всё-таки не второстепенный персонаж известного романа А. Дюма, а одноимённый город). Далее, после того как ей ответили, последовал краткий диалог на французском, из которого я понял отдельные слова насчёт нашей вынужденной посадки и гибели пилота, а также координат района, куда мы направляемся.
Я невольно подумал, что было бы, если бы я сейчас мотался по Европе один, без этой оплаченной золотом дамочки? И пришёл к выводу, что ничего хорошего, поскольку я не знаю никаких здешних раскладов, ни даже языка. Хотя мои нынешние работодатели, похоже, всё-таки понимали, что делают. Но, тем не менее, Клаву стоило беречь и охранять…
Закончив сеанс связи, Клаудия свернула и упаковала рацию. Делала она это настолько умело, что я в очередной раз поразился тому, когда и где она успела всему этому научиться? Хотя здесь, когда кругом продолжается вялотекущая война, нахватаешься и не такого…
Пока она всё это делала, я достал из ящика и зарядил один ППШ, положив его и подсумок с запасным диском за спинку своего пассажирского сиденья, чтобы был под руками. Подумал, не надеть ли мне бронежилет, но потом просто кинул его позади себя, чтобы был под руками.
Клава села за баранку. Я заметил у неё в руках два пистолета. «Вальтер» она убрала в сумочку, а «Браунинг» ГП-35 предусмотрительно сунула в стоявшую между водительским и пассажирским сиденьями жестяную коробку со всякой автомобильной мелочовкой вроде гаечных ключей (кроме прочего, я заметил в этой коробке три армейские фляги с водой).
Потом она, не без изящества, обмотала лицо и голову белым платком на бедуинский манер, нацепила пробковый шлем и тёмные очки. Получилась вылитая Лоуренсия Аравийская…
То есть, если бы у того самого Лоуренса Аравийского был женский аналог, её звали бы как-то так. Ну а ещё так, наверное, могли звать гипотетическую жену сэра Лоуренса, если бы его, конечно, интересовало хоть что-то, кроме политических интриг и самого процесса мотания по экзотическим краям в компании не менее экзотических бандюков…
Не дожидаясь отдельного приглашения, я взгромоздился на сиденье рядом с ней, на всякий случай опустив ствол торчавшего на вертлюге пулемёта на канистры, закреплённые на капоте.
Клаудия завела мотор, мы лихо развернулись и поехали, оставляя позади почти потухший разбитый «Дуглас», который уже не дымил, а скупо чадил. Уж не знаю, почему он таки не взорвался, подозреваю, что бо́льшая часть горючки вытекла из его продырявленных истребителями неизвестной принадлежности баков ещё в воздухе, иначе оно неизбежно бумкнуло бы ещё в момент нашей вынужденной посадки…
Клава вела джип и, как я заметил, чему-то улыбалась. Кстати, пыли и песка из-под колёс действительно было не особо много, во всяком случае, на зубах ничего такого не хрустело. Может быть, от того, что между дюн пески здешней пустыни всё-таки были довольно плотными, словно слежавшимися. Да и саксаул и подобная ему скудная зелень росла в здешних низинах довольно густо. Я, конечно, ничего не смыслю в почвах, но подозреваю, что мы очутились в том месте, где полупустыня ещё окончательно не перешла в гиблые пески Аукера.
В общем, мы на довольно приличной скорости петляли между дюн, ориентируясь на всё ту же жидкую полоску дыма над горизонтом.
Потом наш «Виллис» неожиданно выскочил на дорогу.
Ну то есть как на дорогу – благодаря накатанным колеям было видно, что по этому отрезку пустыни время от времени ездили туда-сюда, причём, возможно, и на гусеничном транспорте. Хотя, судя по отсутствию свежих следов, в последний раз автомашина проезжала здесь довольно давно. Долгая дорога в дюнах, блин…
Клава повела машину параллельно колеям, а через пару километров на нашем пути неожиданно (по крайней мере для меня) попались и первые «следы цивилизации» в виде стоявшего на ободах далеко в стороне от проезжей дороги выгоревшего докрасна броневика М6 «Стэгхаунд» с несколькими рваными пробоинами в верхней части башни.
Судя по запылённости и отсутствию на окружающем песке следов копоти, бронемашина проторчала тут явно не один год. Ещё через несколько километров нам встретилась ещё и пара рам c остатками помятых кабин и кузовов от безнадёжно сгоревших грузовиков – небольшого, двухосного английского «Бедфорда» MWD и трёхосного GMC. Судя по отсутствию воронок и редким дырам в верхней проекции, эти грузовики, так же как и встреченный нами ранее броневик, были уничтожены с воздуха, скорее всего, пушечно-пулемётным огнём…
