На виду кроме продолжавшего копаться в моторе «Доджа» водилы остался только один автоматчик, похоже, оставленный для выполнения функции часового.
Но он ничего такого не делал. А если точнее – вообще ни хрена не делал. Таких, с позволения сказать, «караульных» надо, как говаривала моя покойная бабушка, бить мешалкой по жопе. Его М 49/57 висел на плече стволом вниз, а сам автоматчик о чём-то оживлённо беседовал с ковырявшимся в двигателе водителем. Потом я увидел, как шоферюга бросил работать и они на пару с «часовым» закурили. Ну, блин, ей-богу, всё как у нас, когда начальства поблизости нет…
– Ну так что будем делать? – спросила Клава, дохнув мне в ухо смешанными ароматами пота и какого-то недешёвого парфюма.
– То же, что и всегда. Для начала вооружаемся. У тебя там, в машине, вроде снайперская винтовка или карабин были?
– Да. Карабин.
– Он вообще пристрелян? Ты им пользоваться умеешь?
– Не жаловались, – ответила Клаудия тоном крутого профессионала. Интересно, кто именно не жаловался? Я очень сомневался, что она провела юность, лазая по деревьям и кустам и при этом стреляя в людей из стрелкового оружия. Если только не брать в расчёт экзерсисы бурной юности где-нибудь в Индокитае… Тоже мне, Людмила Павлюченко…
– Тогда так. Сейчас вооружаемся и выдвигаемся вперёд. Ты скрытно занимаешь позицию метрах в трёхстах или меньше от них, так, чтобы с этой позиции тебе было хорошо видно этих двух кексов, которые сейчас курят бамбук возле машины. А я обойду их справа и попробую подобраться вплотную к палаткам. Дальше всё просто – после первой моей очереди ты снимаешь этих двух, а потом аккуратно следуешь на соединение ко мне. Ну а потом действуем по обстановке. То есть валим всех, кроме пленных.
– А когда открываем огонь? – задала резонный вопрос Клаудия.
– Минут через тридцать после того, как разойдёмся по точкам. Думаю, этого времени нам хватит. Тебе на то, чтобы выйти на позицию, а мне на преодоление расстояния до них. И надо молить бога, чтобы наши противники за эти полчаса вдруг не передумали и не уехали отсюда к бениной маме…
После этого «тактического совещания» мы вернулись к джипу. Я скинул куртку и натянул на рубашку бронежилет. Потом нацепил на поясной ремень кобуру с ТТ и рассовал по карманам пяток пистолетных обойм. Взял ППШ, перекинул через плечо сумку с парой запасных дисков и тремя ручными гранатами и нацепил на шею бинокль.
Клава натянула поверх своего платьица песочную куртку армейского образца (в «Виллисе» оказалось заначено и некоторое количество шмоток, не считая её чемодана), взяла практически такую же, как у меня, сумку с боеприпасами и вооружилась маузеровской «снайперкой» с парой пистолетов в придачу.
Потом мы сверили часы и, как и договаривались, разделились.
Клава со своей укороченной винтовкой ушла влево, а я рванул перебежками вправо, стремясь обойти аэродром.
Рельеф местности с дюнами и прочим способствовал скрытному движению.
Господи, только бы они не уехали, вдруг и резко! А ещё я очень надеялся на то, что эти уроды всё-таки не возьмутся за ум и не пошлют на ближайший бархан наблюдателя с биноклем. В этом случае мне пришёл бы досрочный кирдык.
Не буду повторять, что все эти перебежки и переползания по горячему песку под палящим солнцем – удовольствие ниже среднего. Побегав в бронежилете, с оружием и боеприпасами по английскому самолётному кладбищу, я это понял вполне отчётливо…
Так или иначе, дыхание очень быстро сбилось, и я сипел на бегу как туберкулёзник, почти физически ощущая, как солнце испаряет пот на моей спине. Наверное, примерно так чувствует себя сковородка на газу…
Пару раз я залегал и осматривался в бинокль, но никаких признаков тревоги, как я и ожидал, не было. Всё так же тарахтел движок и дымили горящие на полосе аэродрома самолёты.
Когда я добрался до места, истекло почти двадцать пять минут, и времени на раздумья практически не было. Оставалось радоваться, что меня не заметили.
Как и предполагал, я вышел из-за барханов чуть правее замерших у палаток машин родезийцев.
Палатки были прямо за автомобилями. Дальше просматривался зачехлённый «Вампир» – тот, что был продырявлен, но так и не загорелся.
Теперь сквозь трещание генератора я расслышал, как левее меня два голоса балакают непонятно о чём на каком-то балканском наречии (по-моему, это были всё те же два давешних курильщика), а в палатках слышались какие-то шорохи, шаги и разговоры на той же непонятной мне мове. Нападавшие устроили экстренный шмон? И если так, спрашивается, что они рассчитывали здесь найти?
Взяв ППШ на изготовку и пригнувшись, я начал медленно обходить машины. При этом едва не наступив на лежащий лицом вниз труп в выгоревшем, несвежем комбинезоне механика, на спине которого слева темнело штук пять выходных отверстий. Песок под убитым был густо залит тёмным, глянцевая лужа крови уже стала испаряться и отвердевать. Кажется, кто-то из родезийцев всё-таки попытался бежать, но ему не повезло…
Я осторожно перешагнул через мёртвое тело и глянул на часы. Шла двадцать восьмая минута с того момента, когда я расстался со спутницей.
Выглянув из-за рифлёного переднего колеса грузовика GMS, я успел заметить, как второй водила нападавших на пару с пулемётчиком прошли между палатками и дырявым, зачехлённым «Вампиром» в стороне от палаток, судя по всему, направляясь к «Доджам», и в руках у каждого из них было по две тяжёлые канистры то ли с бензином, то ли с водой. И судя по тому, что оба разделись до маек и их вспотевшим физиономиям, за последние полчаса они перетаскали уже немало этих канистр.
Для нас это было хорошо, и, если Клава не дура и уже сидела на позиции, она точно успела бы снять ещё и этих двоих.
Мысленно пожелав себе удачи, я на полусогнутых вывалился из-за прикрытия машин. И тут сразу же началось словно бы сильно замедленное кино. Уже знакомый мне эффект, поскольку в бою секунды тянутся ох как долго…
У входа в самую большую палатку, метрах в двадцати от себя я увидел удивлённое лицо вражеского автоматчика, державшего кургузый «Стэн» на ремне стволом вниз.
Время на реакцию у нас обоих было минимальное, но я успел раньше. Поскольку ему надо было ещё вскидывать свой коротыш, а я заранее держал его на мушке.
Последовала моя короткая очередь, и автоматчик рухнул спиной вперёд, внутрь палатки, прямо через украшенный несколькими дырами от пуль брезентовый полог входа.
На какую-то секунду в палатке стало тихо, потом последовали какие-то энергичные команды на том же балканском наречии, и из палатки суматошно метнулись двое, которые открыли огонь на бегу, толком не видя меня.
Я снял их, стреляя с колена. Очень стараясь не попасть по палатке, где были пленные. Моя левая рука, которой я держал ППШ за диск снизу, заметно тряслась, и автоматный ствол мотало из стороны в сторону этой мелкой дрожью, но на таком расстоянии точность не играла особой роли.
