Туарег в синем с интересом смотрел на нас, и на его хитрющей физиономии проявлялись проблески каких-то неоднозначных эмоций. Постоянные Клавины перескакивания с французского на русский (со своими ребятами она говорила по-французски, а со мной по-русски) явно вызвали у него какие-то смутные подозрения. Французский этот душман явно знал, а вот русский вряд ли…
– Работайте! – повторила Клава своим бодигардам.
После этого тот, кого она назвала Жаном, молча кивнул и начал снимать с себя автомат и всё лишнее.
– Что тебе сказал этот бандит? – в очередной раз поинтересовался я.
– Они держат данное слово, и для них материальные ценности важнее пленных. Тем более что про «Крокеты» была отдельная договорённость. Разумеется, я им не сказала о том, что это за боеприпасы. Хотя читать они умеют и уже сами поняли, что в эту комнату соваться не стоит…
– А мы пока чем займёмся? – спросил я, следуя по коридору назад, за Клавой и сопровождавшим нас «человеком в синем».
– Ясно чем. Пленным. Только, я так думаю, допрашивать его будешь ты, – ответила Клава.
Между тем туарег подвёл нас к ещё одной комнате с открытой дверью, внутри которой просматривались какие-то двухэтажные нары или койки, на которых сидели и лежали четверо связанных мужиков в форме британского образца.
Я уже обратил внимание на странноватую и, мягко говоря, неряшливую планировку этого укрытия – складские и жилые помещения здесь почему-то располагались вперемешку, на одном ярусе, а уж размещение здесь же хранилища атомных боеприпасов и вовсе не лезло ни в какие ворота.
Однако на двери с номером «12» не было никаких значков, указывающих на радиоактивность, а значит, этот склад изначально мог быть и вовсе не предназначен для хранения ядерного оружия.
Я вообще не очень понял, зачем оказались на авиабазе эти «Дэви Крокеты», которые являлись пехотным оружием ближнего действия?
Единственное разумное предположение – эти фиговины следовали через данный аэродром транзитом, да так здесь и застряли. По крайней мере, мне иных вариантов в голову почему-то не приходило…
Охранял дверь импровизированного «зиндана» очередной молчаливый воин в чёрном, с маузеровской винтовкой наперевес.
Сказав что-то часовому, «человек в синем» скрылся в помещении и очень быстро вернулся, вытолкнув в коридор перед собой растрёпанного темноволосого человека с царапиной на длинном, горбатом носу.
У этого мужика были дикие глаза, вытаращенные над глубоко засунутым в рот кляпом, а его руки были крепко и умело связаны за спиной сыромятным ремешком.
Без всякого сомнения, этот обряженный в светло-песочную рубашку из комплекта тропического обмундирования без знаков различия и грязные брюки из тёмно-синей джинсы тип и был нужным мне Робертом Норманом.
Во всяком случае, с фотографиями его физиономия более-менее совпадала.
– Где мы с ним можем уединиться? – спросил я у Клавы по-русски, нарочито громко, так, чтобы пленный нас услышал. Кажется, эффект был достигнут, поскольку взгляд пленника стал ещё более одуревшим.
Клава переадресовала этот вопрос туарегу в синем, и спустя пару минут мы втолкнули пленного в пустой, расположенный на расстоянии двух комнат от «зиндана», когда-то явно начальственный, а сейчас очень пыльный кабинет, освещённый тусклой лампочкой под грязноватым плафоном на потолке.
Четверть кабинета занимал основательный письменный стол с двумя тумбами, поблёскивающей потемневшими никелированными деталями настольной лампой, чернильным прибором в виде какой-то хищной птицы (скорее всего, имелся в виду белоголовый орлан, долбаный «символ американской демократии») и парой безмолвных телефонов, заваленный какими-то посеревшими от пыли бумажками. От бумаг ощутимо воняло плесенью.
Также в кабинете наличествовали кожаное кресло, шесть стульев и полки на стенах, заполненные лежавшими и стоявшими на них в полном беспорядке открытыми и закрытыми папками-скоросшивателями.
В дальних углах кабинета позади стола стояли потемневшие, обросшие серой пыльной бахромой (а может, это был какой-то грибок) флаги США и НАТО, а на стене позади стола висела под пыльным стеклом большая фотография в деревянной рамке, с которой улыбался какой-то пожилой, плешивый мужик в костюме и галстуке, с простецким, солдатским лицом. По-моему, это был американский президент Дуайт Эйзенхауэр.
Оглядевшись в этом, тоже носившем явные признаки поспешного бегства кабинете, я передвинул свою пистолетную кобуру с задницы на бок и положил тяжёлый ППШ на письменный стол, сдвинув заполненную чем-то невообразимо почерневшим стеклянную (а может, даже и хрустальную) пепельницу.
Потом я вытащил на середину комнаты один из стульев и усадил на него пленного. Затем взял ещё один стул и поставил его вплотную к дорогому товарищу Норману, спинкой вперёд.
– Ну, тогда ты беседуй, а я пока пойду, – сказала Клава и удалилась за «человеком в синем», непринуждённо разговаривая с этим «дитём пустынь» на всё том же непроизносимом наречии. Я понял, что вскрытие склада с «Крокетами» интересует её куда больше, чем пустые разговоры с «языком».
При этом, выходя, она деликатно прикрыла дверь кабинета снаружи.
Пленный часто моргал и смотрел на меня, похоже, ничего не понимая в происходящем с ним.
Я сел на стул перед ним, внимательно посмотрел «языку» в глаза и наконец вынул из его рта мокрый от слюны кляп. Пленный шумно выдохнул и закашлялся.
– Ты Роберт Норман? – с места в карьер начал я, не дожидаясь, пока он перестанет сипеть и перхать, немного собравшись с мыслями, сразу же уточнив: – Только, ради бога, не ври, что сейчас тебя зовут как-то иначе, и не прикидывайся, что русского языка ты не знаешь. Со мной это не прокатит…
Повисла минутная пауза, во время которой мой собеседник резко перестал кашлять, а на его физиономии появилось удивление, переходящее в смятение.
– Да, – наконец выдавил он из себя и тут же спросил: – А откуда вы, собственно…
По-русски он говорил вполне чисто, с минимальным акцентом, сильно напоминающим прибалтийский.
– Да это, в общем-то, неважно. Достаточно того, что мне про тебя известно буквально всё. Так что давай без пустого трёпа и лишних вопросов…
– И всё-таки, кто вы такой?
– А для тебя это важно?
– Да.
– Сам ещё не догадался?
– Догадываюсь, но тут возможны разные варианты…
– Хорошо, слегка проясню ситуацию. Я не отсюда, так же как и ты. Но я и не твой современник. И эту информацию можешь понимать, как твоей душеньке угодно. Да, и привет тебе, дорогой, от Анны Гифт и почтенной спецслужбы, которую она имеет честь представлять. Или ты будешь утверждать, что в первый раз слышишь имя этой дамы?
– Не буду, – пробурчал пленный, сразу как-то помрачнев, и уточнил: – Значит, они всё-таки запустили проект «Берсерк»?
