Но вернемся на артиллерийский полигон. Не успел император осмотреться, как полковник Колокольцев отдал свой рапорт.
– Ваше императорское величество, – доложил он, – орудия нового строя к опытно-показательным стрельбам готовы. Разрешите начинать?
– Очень хорошо, Александр Александрович, – сказал император. – Но сначала дайте вблизи полюбоваться на ваши, как вы говорите, «орудия нового строя». Вы мне их покажете и все расскажете, а потом и постреляем вволю.
– Как вам будет угодно, ваше императорское величество, – кивнул полковник Колокольцев. – Прошу пройти за мной.
– Ой, какое маленькое, – удивился император, подойдя к орудию, стоявшему с левого края, – и как из такого «пистолета» можно стрелять?
Действительно, по высоте короткоствольная пушка вместе с противопульным щитом не достигала императору и до груди.
– Очень даже можно, – пояснил Колокольцев, – это легкое пехотное четырехфунтовое орудие, сочетающее в себе свойства пушки, гаубицы, мортиры и горного орудия. За основу взят ствол четырехфунтовки Круппа, обрезанный до двенадцати калибров. Дальность стрельбы двадцатипятифунтовой осколочной гранатой, содержащей три фунта влажного пироксилина или иного взрывчатого вещества, составляет примерно четыре версты. Но для пушки, непосредственно поддерживающей пехоту на расстоянии прямой видимости, больше и не надо. Заряжание раздельное, картузное, или условно гильзовое. Но пушка легко переделывается под патронный выстрел. Углы возвышения ствола: от минус пяти, до семидесяти пяти градусов. Лафет однобрусный, собранный из двух П-образных профилей, соединенных распорками. Колеса малого диаметра, не дубовые, а двухсторонние штампованные стальные. Шина пока дубовая, укрепленная железной полосой. В дальнейшем мы планируем перейти на литой каучук, как только он будет производиться в достаточном количестве.
Из последних новшеств в орудии присутствуют: гидравлическое откатное и пружинное накатное устройства, закрепленные на люльке, по которой скользит ствол во время выстрела, планка Пикаттини для установки прицела, и устройство для горизонтальной наводки, состоящее из поворачивающихся относительно друг друга верхнего и нижнего станков. Горизонтальная наводка возможна в пределах десяти градусов по обе стороны от оси орудия. Вес орудия без передка – в пределах двадцати пяти пудов, а его низкий профиль, которому вы, ваше императорское величество, так удивились, делает его малозаметным для противника. Расчет состоит из командира орудия в ранге унтер-офицера, наводчика в ранге ефрейтора, заряжающего и еще трех нижних чинов, предназначенных для подноски снарядов и перекатывания пушки в бою силами расчета.
– Очень полезная пушка, – сказал граф Шереметьев. – Помню, как при прорыве через Шипку турки укрепились на высотах, а мы ничем не могли их взять, ибо стволы наших пушек не поднимались так высоко. Сколько бы наших солдатиков там полегло, если бы не помощь свыше.
– Так, так, – сказал император, сделав вид, что не заметил замечания своего друга, – скажите, Александр Александрович, наверное, при таком количестве новшеств эта пушка трудоемка в производстве и обойдется нам слишком дорого?
– Никак нет, ваше императорское величество, – ответил Колокольцев, – большинство ее деталей или литые из самой обыкновенной стали и требуют после отливки минимальной последующей обработки, или же штампованные, соединенные клепкой. После приобретения нашим заводом в Германии гидравлического пресса мощностью в 62 500 пудов таковые работы не представляют для нас никаких трудностей. Наличие противооткатных устройств сильно снизило нагрузку на конструкцию орудия, отчего стало возможно удешевление всех остальных деталей. Единственное сложное устройство – это механизмы отката и наката. Но и они немногим сложнее, чем, например, помповые водяные насосы, которые уже освоены к производству на отечественных заводах.
– Очень хорошо, Александр Александрович, – император, повернувшись к штабс-капитану Бесоеву, вполголоса спросил: – А вы что скажете, Николай Арсеньевич?
– Реплика с германского пехотного орудия времен Второй мировой войны, – почти шепотом, так, чтобы никто из посторонних не услышал, сказал Бесоев, – причем неплохая реплика. Если Обуховский завод сумеет наладить их массовое производство, то вооружать этой пушкой надо пехотные и горно-егерские батальоны.
– Прямо так и батальоны, – усомнился император, – а почему, к примеру, не полки?
– У этого орудия, ваше императорское величество, – ответил Бесоев, – принцип очень простой: «Кого вижу – в того и стреляю». Для того чтобы избежать напрасной траты офицерского состава на формирование батарей, можно включить по одному орудию в каждую роту, подчинив расчет непосредственно ротному командиру. Там, на поле боя, ему видней – какие цели поражать в первую очередь. А для полковой артиллерии, как я понимаю, больше подойдет следующий образец.
– О следующем потом, – отмахнулся император, и, указав артиллеристам на крайний левый щит, выкрашенный белой краской и находившийся на мишенном поле на расстоянии примерно двух верст, сказал: – А ну-ка, братцы, подбейте мне вон ту мишень.
Расчет засуетился возле орудия. Наводчик опустился на одно колено. Покрутив маховик горизонтальной наводки, он глянул в визирный прицел и потребовал чуть довернуть пушку влево. Двое подносчиков разом взялись за хобот лафета и легко повернули орудие. Тем временем командир, прикинув дистанцию, скомандовал прицел, и наводчик завертел уже другим маховиком, поднимая ствол.
Пока наводчик с командиром наводили орудие на цель, заряжающий сунул в казенник массивный тупоголовый снаряд и пропихнул его вглубь прибойником. А рядом уже стоял подносчик, держа в руках заряд – цилиндр желтоватого цвета с медным донцем.
– Постой-ка, братец, – обратился к нему император, – покажи, что там у тебя такое?
– Это и есть то самое условно-гильзовое заряжание, – вместо солдата ответил полковник Колокольцев. – Заряд бездымного пороха профессора Менделеева помещается в глухой цилиндрический футляр из жесткого целлулоида, сверху на который надевается медное донце с капсюлем. Поскольку целлулоид – это та же нитроцеллюлоза, то в процессе выстрела футляр сгорает без остатка, оставляя после себя только донце, которое после замены капсюля пригодно к повторному использованию. К такому решению мы пришли из-за того, что в плохую погоду заряд в картузе может отсыреть. А эта пушка должна уметь стрелять и в дождь, и в снег, и по казенник в грязи. В случае использования зарядов в картузах из затвора вынимается ударник, вместо которого вставляется обыкновенная запальная трубка с вытяжным шнуром.
– Очень интересно, Александр Александрович, – сказал император и повернулся к Бесоеву за комментариями.
– Технология второй половины двадцатого века, – снова шепнул ему штабс-капитан, – применяется в автоматически заряжаемых танковых пушках калибром от сорока восьми линий и выше. Поскольку, за ненадобностью, ничего подобного мы на Обуховский не передавали, то там додумались до этой конструкции самостоятельно. Это, конечно, редко используется в малокалиберных пушках, где все равно придется переходить на унитарное заряжание, но для гаубиц крупного калибра эта сгораемая гильза вполне подойдет.
