В тот же вечер мы с Оливией сели ужинать в гостиничном ресторане. И когда она узнала, что статья опубликована не будет, то сказала мне:
– Милый, ты мне как-то говорил, что югороссы предлагали тебе работу?
– Да, милая, – кивнул я.
– Так я не против, – улыбнулась Оливия, – теперь уже не против. Ты говоришь, что нашим девочкам там будет хорошо?
– Думаю, что детству в Югороссии можно только позавидовать, – я вспомнил смеющихся и играющих детей в саду неподалеку от бывшего султанского дворца, и нарядно одетых женщин. – Да и твои болезни там тоже легко вылечат. У них медицина совсем на другом уровне, чем у нас.
У бедной Оливии была легкая форма туберкулеза и целый букет других проблем. Услышав последнее, она решилась:
– Ну тогда я тем более согласна.
На вокзале было окошко, откуда можно было отправить телеграмму. Моя была послана в Константинополь, на адрес одного тамошнего издательства. В ней я написал, что хотел бы опубликовать у них свои новые произведения. И когда мы прибыли в Хартфорд, то нас уже ждала ответная телеграмма – для нас уже куплены билеты на пароход, который двадцать пятого января отправляется из Нью-Йорка на Кубу, а уже в Гаване югороссы встретят нас прямо у трапа.
16(4) января 1878 года. Лондон. Скотленд-Ярд. Кабинет главы ОУР
Присутствуют:
Чарльз Эдвард Говард Винсент, глава ОУР; Эндрю Кэмпбелл, начальник Ирландского стола ОУР; Роберт Пейсли, его заместитель.
Сэр Говард старательно чистил трубку. Казалось бы, все было как обычно – и щегольский, с иголочки, фрак от лучшего портного с Севиль-Роу, и портреты ее величества и сэра Роберта Пила на стенах, и полуулыбка на лице самого сэра Чарльза. Но его подчиненные хорошо знали, что трубку он чистит только тогда, когда чем-то недоволен. Очень недоволен.
Наконец сэр Говард прекратил свое занятие и поднял голову.
– Получается, что мы упустили Мак-Сорли… – подчеркнуто ровным голосом произнес он.
– Получается, что так, сэр Говард, – согласился сэр Роберт. – Я просил полицию Белфаста понаблюдать за ним, но не предпринимать никаких действий, пока я туда не прибуду лично. Но наши друзья решили проявить ненужное рвение и задержать Фергуса еще до моего приезда. Выслужиться, если говорить откровенно. И не нашли ничего лучшего, чем послать туда бобби в форме. Мак-Сорли, судя по всему, ушел за пару минут до их появления. На столе стояла полупустая кружка пива, что само по себе полный нонсенс для ирландца. А еще там была наполовину съеденная миска похлебки – еще горячая.
– А где его жена? Дети? – поинтересовался сэр Говард.
– Детей у Мак-Сорли нет, – ответил сэр Роберт, – а вот жена уехала от него сразу после Рождества. Я, конечно, узнал адрес его тещи – она живет в Баллимина, и навестил ее, где, как я и ожидал, сумел поговорить и с самой миссис Мак-Сорли. Она рассказала мне, что в то самое утро встретила Мак-Сорли в компании некой особы, «страшной, как англичанка» – сэр Говард, простите, я всего лишь передаю ее слова, – «худющей, как жердь, со слишком маленьким носом, рыжими волосами весьма непривлекательного оттенка и отвратными водянисто-зелеными глазами». Конечно, под подобного рода описание подходят несколько десятков тысяч девушек в одном только Белфасте. Миссис Мак-Сорли весьма подробно описала гардероб этой дамы – вот здесь я все записал. Но он ничем не отличается от одежды большинства местных молодых католичек из не слишком богатых семей. Единственная примета, которая могла бы помочь – родинка справа над уголком губ, но настоящая она или приклеенная, миссис Мак-Сорли не заметила. Да, и еще – царапина на левой щеке, нанесенная миссис Мак-Сорли. Кстати, именно после этого наша добродетельная супруга и уехала к маме в ожидании, что Мак-Сорли приползет к ней на коленях. Ожидает до сих пор… А незнакомую даму, схожую по приметам с той, в районе, где обитает Мак-Сорли, соседка видела всего один раз – как раз на второй день Рождества. Обычно там незнакомых людей не бывает, и любого незнакомца она бы заметила сразу, поскольку имеет привычку все время пялиться на прохожих из окна. Более того, она уверяет, что сам Мак-Сорли в последние дни оставался дома, и если куда и выходил, то ненадолго, и каждый раз возвращался с покупками.
– Интересно, – задумчиво произнес сэр Говард. – А что обнаружили у него дома?
– У него дома мы не нашли ни малейших следов пребывания какой-либо женщины, кроме самой миссис Мак-Сорли, – ответил сэр Роберт.
– Да, – задумчиво сказал сэр Говард, – похоже на то, что дама была не любовницей, а связной. И Мак-Сорли было на руку, чтобы жена уехала… И что, никто-никто ничего не заметил, когда полиция приходила по его душу?
– Нет, – развел руками сэр Роберт и объяснил: – Нас там и раньше не очень-то любили, все-таки они католики. А после Корка нас теперь там просто ненавидят. Можно, конечно, было бы арестовать весь квартал и выбить из них показания. Но, сами знаете, в тамошней полиции никто не умеет работать… Есть у меня, конечно, несколько людей, но они задействованы не по этой линии. Впрочем, и соседку мы разговорили, и про тещу узнали.
Сэр Говард кивнул.
– Да, сэр Роберт, – расстроенно произнес он, – я уже поднимал вопрос перед виконтом Кроссом о том, что нам необходимы собственные люди в городах Ирландии. Но он все время отвечает мне, дескать, и на Ирландский стол он с трудом выбил деньги, а уж на людей в Ирландии финансирования не предусмотрено, кроме той капли, которую нам выдают для оплаты осведомителей. Вас лично я ни в чем не виню – вы сделали все, что могли.
– Сэр Эндрю, может быть, вы что-то добавите?
– В Корке все обстоит намного хуже, чем я предполагал, – ответил сэр Эндрю. – Многие районы попросту превратились в сплошные обгорелые развалины. Точное число убитых до сих пор неизвестно, но их как минимум на порядок больше, чем те цифры, которые мы получили от военного министра. Число искалеченных точно так же на порядок больше, а просто избитых – даже боюсь себе представить. Женщин было изнасиловано не менее двух сотен. Потери с нашей стороны: двое получили пули по ошибке от своих, двое утонули после того, как разгромили ирландский кабак и основательно там напились дармовым виски, и еще произошло три самоубийства на почве чрезмерной впечатлительности вчерашних сельских парней из глубинки.
– То есть от рук ирландских мятежников не погиб никто? – уточнил сэр Говард.
– Вообще никто, – подтвердил сэр Эндрю. – Более того, как я вам уже докладывал, нет ни единого факта, подтверждающего то, что там планировались какие-либо вооруженные выступления.
– Да, именно так. Потому-то мы и решили побеседовать с Мак-Сорли, – кивнул сэр Говард. – А как этот, как его, О’Малли?
– Дом его сгорел вместе с голубятней, а сам он исчез, – ответил сэр Эндрю. – Вполне возможно, что он погиб – многие тела солдаты попросту сбросили в ямы и закопали. Потому-то так много местных жителей числятся пропавшими без вести. А может быть, он ушел к своим. В Дублине мы наведались к тамошнему голубятнику, Элайасу Свифту. Сам Свифт сумел бежать, но бумагу, такую, как у Мак-Сорли, мы нашли и у него. Вот она.
