20 (8) ноября 1877 года. 11:25. Российская империя. Гатчина. Дворец, кабинет императора Александра III
Известие из Константинополя о том, что его сын Георгий, возможно, болен туберкулезом, огорчило императора. Александр хорошо знал об этой страшной болезни. От туберкулеза умерли его мать – императрица Мария Александровна, и старший брат Николай. Необходимо было начать борьбу с этой проклятой болезнью. Югороссы как-то научились лечить туберкулез. Но одним им просто невозможно вылечить всех больных в Российской империи. Поэтому надо создать центр по борьбе с туберкулезом – и не только с ним. И возглавить его должен сведущий в этом человек. Лучшей кандидатурой на эту должность, как подсказали императору югороссы, оказался тридцатидвухлетний профессор Одесского университета Илья Ильич Мечников. Именно ему император Александр III чуть больше двух недель тому назад послал приглашение прибыть в Санкт-Петербург для очень важного разговора.
И вот адъютант принес известие о том, что профессор Мечников здесь, в Гатчине, и ожидает, когда император сможет его принять.
– Немедленно пригласи его и сообщи штабс-капитану Бесоеву, что профессор Мечников прибыл, и что я жду его с соответствующими бумагами, – сказал царь-труженик, еще раз просматривая разложенные на столе документы по запутанному крестьянскому вопросу, сейчас, пожалуй, самому важному вопросу Империи.
С начала реформы прошло шестнадцать лет, но ее ядовитые плоды уже видны невооруженным глазом. Нищают не только крестьяне, разоряются дворяне, забросившие хозяйство и берущие деньги в Дворянском банке под залог своих имений. Падают и урожаи.
Хуже всего обстоят дела в тех губерниях, где практикуется ежегодный передел земельных паев по количеству едоков. За ничьей землей никто не ухаживает, мужики не вносят в нее даже навоза своей собственной скотины (у кого эта скотина, конечно, есть), и сеют, сеют из года в год пшеницу по пшенице. В результате земля истощается, пустеет. И обычным становится позорнейший урожай «сам-пят». В стремлении увеличить количество едоков мужики заставляют своих жен рожать без счета. И так же без счета невинные младенцы мрут от плохих условий жизни и болезней.
Посланные императором в народ с заданием увидеть и доложить, как на рекогносцировку во вражеский тыл, молодые офицеры – слушатели Академии Генерального штаба, каждый день доносят до него все новые и новые подробности творящихся в России безобразий. Не по-христиански все происходящее и не по-хозяйски.
Государство Российское тоже хорошо – подсело на выкупные платежи, которые составляют более половины бюджета. И не может казна теперь без них, как пьяница без выпивки. Никто даже и не думает о других источниках дохода. Недоимки по этим платежам растут. Растут и суммы, выданные под залог Дворянским банком. А жиреют на всем этом хлебные спекулянты. Можно, конечно, начать с того, что взять внутреннюю и внешнюю торговлю хлебом в казну. Но для этого надо будет организовывать целое ведомство, на которое поставить надежного, проверенного и способного человека. Оборот хлеба в Империи и поставка его на экспорт – это же целая наука, где ум нужен поболее губернаторского. Проект указа о хлебной монополии уже лежит у императора в сейфе. Дело было лишь за подходящей кандидатурой начальника соответствующей государственной конторы. Хлебных спекулянтов императору было совсем не жаль. Если им не нравится в России, пусть уматывают, хоть в Европу, хоть в Америку, хоть к черту на кулички.
Вздохнув, Александр III собрал бумаги по крестьянскому вопросу и убрал их в сейф. Их время еще придет. А сейчас…
– Профессор Илья Мечников, – сказал вошедший адъютант.
– Проси, – ответил император и добавил: – Да, и поторопи там штабс-капитана Бесоева.
– Уже идет, – ответил адъютант, прислушиваясь к шагам в коридоре, – сейчас будет.
– Ну и хорошо, – кивнул Александр III, – пригласи пока профессора.
Профессор Илья Мечников оказался довольно молодым человеком лет тридцати с небольшим, ровесником императора. У него были густая черная борода и маленькие железные очки на большом породистом носу. Портрет профессора дополняли большие, чуть покрасневшие, руки, которые он не знал, куда девать.
– Здравствуйте, ваше величество, – смущенно произнес Мечников. – Вы меня звали?
Императору эта робость и неуклюжесть профессора понравились. Зачастую бывает так, что если человеку дан талант, то он лишается какой-то доли здоровой наглости и способности к интригам. История с забаллотированием Мечникова в профессора Военно-медицинской академии это только подтверждает. Был бы интриганом – прошел бы как миленький. Таких людей необходимо все время поддерживать и опекать. Но и они тоже не останутся в долгу, принеся много пользы своему Отечеству. Император знал это по опыту общения с Менделеевым. Сразу видно – они одного поля ягоды.
В тот раз поддержку Мечникову оказал французский институт Пастера, и он же снял урожай с его гениальных открытий. В этот раз великому ученому поможет не француз, а сам император Александр III.
– Здравствуйте, Илья Ильич, – сказал царь, – да, я вас звал. Проходите, садитесь. Разговор у нас будет очень интересный.
В этот момент в дверях появился адъютант.
– Штабс-капитан Бесоев, – доложил он. – Пригласить?
– Конечно же, – сказал император, – зачем ты спрашиваешь дважды об одном и том же?
На вошедшего Николая Бесоева, держащего в руках тонкую папку, профессор Мечников сразу же посмотрел неприязненным взглядом. По мнению интеллигентов того, да и не только того, времени, молодой блестящий офицер мог быть лишь тупым солдафоном, очередным изданием грибоедовского Скалозуба.
Не обращая внимания на недоброжелательный взгляд профессора, Бесоев поздоровался с императором, а потом с Мечниковым.
– Николай Арсеньевич, – пояснил император Мечникову, – является моим советником по многим вопросам, в том числе и научным. Да вы не обращайте внимания на его мундир. Он – югоросс, и он временно прикомандирован ко мне.
– Югоросс? – переспросил Мечников. – Это, конечно, совсем другое дело. Здравствуйте, Николай Арсеньевич. Вы уж на меня не обижайтесь – я поначалу принял вас за обычного служаку, который выше науки о подмывании лошадиных хвостов не поднимался.
– Ну, вот и хорошо, Илья Ильич, что вы все поняли, – сказал император, – только служак наших вы тоже не обижайте. Служат они России не за деньги, а за совесть, и живота своего при этом не жалеют. Знание о том, как надо ухаживать за лошадьми – это тоже вещь нужная.
Мечников растерянно пожал плечами, показывая, что он извиняется за бестактность, да и только. Император в ответ посмотрел сначала на него, потом на Бесоева и сказал:
– Собственно, Илья Ильич, я пригласил вас для того, чтобы предложить вам организовать в Санкт-Петербурге, а потом и возглавить, Российский Императорский институт микробиологии, а Николай Арсеньевич должен помочь очертить рамки вашей будущей деятельности. Ну как, вы согласны?
