Результат был вполне приемлемым. Дальность прямого выстрела составила пятьсот шагов, а групповую залповую стрельбу по плотным массам противника, которую потом заменит пулеметный огонь, вполне возможно вести вплоть до дистанции тысяча четыреста шагов. Энергии полуоболочечной пули было вполне достаточно для поражения человека на любых дистанциях боя. При этом на дистанции в полкилометра пуля пробивала три дюймовых сосновых доски, или тридцать-сорок сантиметров свеженасыпного супесчаного грунта. Ну, а о том, что творилось со свиной тушей после попадания в нее такой пули, лучше и не рассказывать. Господа из ГАУ, приглашенные на испытания, посмотрев на это зрелище, достойное серийного маньяка, только вздыхали, ахали и крестились. Тем более что новый малокалиберный патрон весил вдвое меньше патрона от винтовки Бердана.
По завершении первоначальной испытательной программы я, как тут говорят, исходатайствовал у императора Александра III принятие на вооружение моей роты специального назначения этих винтовок Бердана № 2, переделанных под малокалиберный патрон с бездымным порохом. Вроде бы паллиатив, но тоже приятно.
– Право же, какая мелочь, Николя, – хмыкнул император, подписывая мое прошение.
После опробования переделки у меня даже возникла мысль оснастить малую серию таких малокалиберных берданок неотъемным магазином на пять патронов со снаряжением от патронной пачки и, увеличив скорострельность примерно в полтора раза, получить таким образом временную эрзац-мосинскую винтовку. Но Сергей Иванович объяснил, что если он успешно выполнит основное задание государя, то овчинка не стоит выделки. Хотя сие было бы весьма полезно для введения в заблуждение слишком уж сильно любопытствующих шпионов вероятного противника. А таковых у нас, считай, вся Европа, и вокруг Сестрорецкого завода, на котором производились все работы, эти господа вьются, как мухи над выгребной ямой.
На том и порешили – работы над магазинной берданкой начались, причем явно демонстративно, как будто она и была основной целью программы, тем более что плана выпуска винтовок Бердана с завода никто не снимал, и работал он над их производством считай что в три смены, словно готовясь к войне.
И если с патроном все относительно быстро устаканилось и он был даже принят на вооружение еще до начала нового 1878 года, то вот с самой винтовкой начали одна за другой возникать проблемы. Во-первых, некоторые русские генералы, руководствуясь заветом великого Суворова «Пуля дура – штык молодец», видели в винтовке всего лишь разновидность стреляющего копья, делая основной упор не на меткий частый огонь, а на удалой штыковой бой. Отсюда и крайне низкая стрелковая подготовка солдат в линейных пехотных полках, и неумение командиров определять цели и управлять стрельбой. Некоторые особо замшелые начальники вообще были готовы совсем отобрать у солдат патроны, чтобы те не стреляли и не переводили бы зря ценное государственное имущество.
Но, несмотря на фронду престарелых военачальников, совсем уходить от штыкового боя было несколько преждевременно, и поэтому новая винтовка должна была совмещать зачастую противоположные качества при все том же лимите веса снаряженного оружия со штыком в четыре с половиной килограмма, или десять русских фунтов, что соответствовало весовым лимитам как винтовки Бердана, винтовки Мосина из нашей реальности, так и автомата Калашникова образца 1947 года.
Конструкция при этом получалась похожей на все ту же старую добрую СВТ, только без возможности зарядки не отомкнутого магазина из патронной пачки и зарядки винтовки вручную, без магазина по одному патрону, как у винтовки Бердана. И вообще, есть ощущение, что довольно неплохую самозарядную винтовку Токарева сгубили усложняющие прибамбасы, которые как удорожали производство, так и усложняли обслуживание оружия. Так что вариант общей компоновки СВТ, совмещенный с механизмом от Калашникова, показался нам с Сергеем Ивановичем наилучшим.
Конечно, кое-что пришлось изменить, исходя из местных технических возможностей, но эти изменения в конструкции были, в общем-то, некритичны. Штык сделали игольчатый и неотъемный, складывающийся на правую сторону и убирающийся в паз ложи, как на модернизированном мосинском карабине образца 1944 года. В соответствии с требованием императора в будущем модернизировать эту винтовку до самозарядной, требовалось только заменить ствольную накладку, установить на ствол газоотводную трубку, а на затворную раму – газовый поршень со штоком.
Оружие получилось сочетающим почти не сочетаемые качества: простоту, надежность, прочность, высокую скорострельность и быстрое приведение к штыковому бою. Для удобного ношения десяти снаряженных двухрядных магазинов по десять патронов был разработан специальный разгрузочный жилет. Сотни патронов на один бой солдату должно было хватить, если, конечно, неприцельно не палить во все стороны. Это ставило перед командованием вопрос о соответствующей стрелковой и тактической подготовке, чтобы офицеры не командовали солдатам стрелять залпами в направлении цели. Так им и тысячи патронов на ствол не хватит.
Правда, магазины пока выходили невзаимозаменяемые, с индивидуальной подгонкой на конкретную винтовку. Но эту проблему можно было решать в ходе серийного производства, как и вопрос взаимозаменяемости всех прочих деталей. Ведь все-таки, по сравнению с нашим временем, здешний оружейный завод – это предприятие полукустарное, и в этом смысле есть возможность развиваться, как модернизируя станочный парк, так и повышая квалификацию рабочих и техников.
Кстати, по моему совету, при Сестрорецком заводе открылось первое в России заводское училище, предназначенное для подготовки кадров для основного производства.
И вот две, почти одинаковые на глаз, винтовки лежат на столе перед императором Александром III. Вороненая сталь, ореховое дерево, хищно-изящные формы, тем не менее создающие впечатление прочности и надежности оружия. Царственный заказчик взял своей огромной ладонью сначала одну винтовку, потом другую, повертел их так и сяк, решительно махнул рукой, и мы втроем отправились на стрельбище, оборудованное неподалеку от Гатчины для моей роты спецназа.
Там их величество вволю отвел душу, выпустив и из боевой и из учебной винтовки по полному боекомплекту в сотню патронов. Погода была морозная, но механизмы работали исправно. Император даже бросил в снег разогревшееся от частого огня оружие, а потом, отряхнув, как ни в чем не бывало продолжил стрельбу, посетовав лишь на то, что «легковато для него ружьишько-то». Но общее впечатление от винтовки у него осталось хорошее, и возвращались мы в Гатчинский дворец в приподнятом настроении.
– Поздравляю вас, Сергей Иванович, – сказал император, когда мы вернулись в его кабинет, – вы сдержали свое обещание, и теперь мне тоже пора сдержать свое. В ближайшее время господин Арсеньев получит от меня просимые им пятьдесят тысяч рублей и мое монаршее повеление дать развод своей супруге, после чего ему предложат покинуть территорию Российской империи и более никогда не пересекать ее границ. Совет вам да любовь с Варварой Николаевной, долгих лет жизни и полный дом счастья. Теперь же давайте поговорим о деле. Вашему заводу предписывается в течение двух месяцев изготовить пять сотен таких ружей для проведения войсковых испытаний, после чего, примерно к лету этого года, мы объявим как бы конкурс на новую малокалиберную винтовку для нашей армии. Технические условия для конкурса я составлю самолично, так что, поскольку ни у кого более нет ничего подобного, победитель в нем будет определен заранее. Именно русская армия должна иметь на своем вооружении самое мощное, скорострельное и меткое оружие, чтобы никому и в голову не пришло померяться с нею силами. Быть посему, господа. Вы, Сергей Иванович, можете быть свободным, а вот штабс-капитана Бесоева я попрошу пока задержаться. Для него есть еще один серьезный разговор…
