– Теперь ты в моем мире, – услышала она. – Это и твой мир.
– Отопри ее! Просто открой замок! – раздался голос Оксаны.
Замок! Ну конечно!
Подвывая от ужаса, Магда снова схватилась за ручку двери. Замок был самый простой, запирался на ключ, который торчал из скважины, но руки дрожали так сильно, что она никак не могла с ним справиться. Пальцы соскальзывали, задвижка не поворачивалась. В любой момент на плечо могла опуститься ледяная рука. Секунда – и потусторонняя тварь утащит ее за собой туда, откуда ей уже не выбраться!
Почему эта проклятая дверь не открывается? Наверное, замок заело, вот он и не поддается!
– Господи, Боженька, пожалуйста, – путано шептала Магда. – Помоги!
Господь ли над ней сжалился, или еще какие-то неведомые силы подключились, но только в этот момент она поняла, что вращает ключ не в ту сторону, и повернула его против часовой стрелки. Дверь тут же отворилась.
Заплаканная, трясущаяся от страха, Магда вывалилась на лестничную клетку, чуть не сбив с ног стоящую там Оксану. Яркий свет резанул по глазам, и она зажмурилась.
– Слава богу! Ты меня напугала! Что случилось? Почему ты кричала?
– Я не могла… Она была там, не пускала…
Пытаясь объяснить Оксане, что с ней случилось, Магда оглянулась по сторонам. Она снова очутилась в нормальном, привычном мире. За спиной – их с Максом квартира, впереди – лестничная площадка, лифт, окошко, цветок в кадке, двери соседских квартир.
– Там все было не так, – беспомощно проговорила Магда.
– Пойдем-ка домой. – Оксана категоричным жестом взяла ее под локоть и почти втолкнула внутрь. – Нечего стоять на холоде – не май месяц, а ты в одном халате, не хватало еще простыть.
«Не май, но только что за окном было лето», – подумала Магда, давая себя увести.
Через некоторое время они вдвоем сидели в гостиной. Оксана взялась хозяйничать: налила себе чаю, а Магде кофе, сделала бутерброды. Магда, причесанная и переодетая в домашнее платье, смотрела, как Оксана ловко нарезает сыр, намазывает масло на булочку, подливает в чашку молока. Неудивительно, что отец полюбил ее. Как можно не любить женщину, если она так изящна, красива, умна и обладает всеми возможными достоинствами?
С такими людьми, как Оксана, наверное, никогда не происходит ничего плохого, а тем более – сверхъестественного. Их окружает невидимая броня, над их головами в любую непогоду раскрыт зонт. Если уж они садятся за руль, то водят машину ловко и аккуратно. А если все же попадают в аварии, то поправляются быстро и не обнаруживают, что им не дают покоя призраки.
Было неловко смотреть в глаза Оксане, хотя та изо всех сил делала вид, что ничего особенного не произошло.
– Миша рассказал про вчерашнее. Он переживает за тебя, – говорила Ксюша, пододвигая Магде чашку. – Пей, сахар я положила. Он хотел приехать или позвонить, но у него совещание с утра, ты же знаешь. Я сказала, что сама… Бутерброд бери! Тебе необходимо подкрепиться.
– Необходимо мне только одно: чтобы этот кошмар прекратился, – вздохнула Магда. – Еще немного, и я не выдержу.
Оксана нахмурилась, но тут же смахнула с лица озабоченное выражение:
– Не выдумывай! Поешь, и поедем в одно место.
– Какое еще?
«Прошлая наша поездка по твоей инициативе, кажется, сделала только хуже», – подумала Магда, но Оксана была настроена решительно.
– Поешь – расскажу. Вон высохла вся. Тебя, наверное, ветром сносит. – Оксана отставила свою чашку и потянулась к Магде, видимо, собираясь погладить ее по плечу или волосам. Но жест так и остался незавершенным.
Повинуясь неясному чувству, Магда перехватила Оксанину руку и стала разглядывать мачеху, чуть склонив голову набок, словно видя впервые. Жилка на виске бьется, пульс на запястье частый-частый. Зрачки расширились, и голубые глаза стали почти черными. На левой щеке чуть заметное белое пятнышко.
– Магда, что слу…
– У тебя была родинка. Большая и черная. Она портила твою внешность, ты всегда стеснялась ее. К тому же мальчик, который тебе нравился, когда вы учились в старших классах, его звали, кажется… да, точно Кирилл. Этот Кирилл сказал, что она похожа на мокрицу. Ты плакала, просила перевести тебя в другую школу, прогуливала уроки. Врачи сказали, что удалять в подростковом возрасте нельзя, и ты очень хотела вырасти. Как только стало можно, родинку удалили.
Оксану словно пригвоздили к стулу. Она сидела, глядя на Магду сумасшедшими глазами, но руки своей у нее не отнимала.
– Ты меня боишься? – усмехнулась Магда.
Она не замечала, что говорит низким, грудным голосом, почти не похожим на ее собственный. Она вообще ничего не замечала, глядя в глаза Оксаны. Вокруг нее клубился туман, и оттуда, из тумана, шли какие-то горячие потоки. В голове рождалось знание – она понятия не имела, откуда оно берется, но нужно было выплеснуть его наружу, потому что оно терзало, жгло душу, как вчера горячая вода докрасна жгла кожу.
– Не надо бояться. Тебе нельзя сейчас волноваться. В твоем положении.
– В моем… В каком положении? – выдохнула Оксана.
– Ты беременна. Не знала? Так знай. Там мальчик. Хороший, здоровый мальчик. Тебе и в этом повезло.
Договорив последние слова, Магда почувствовала, что тугой, густой туман растворяется в воздухе. Она исторгла из себя что-то – и оно ушло. Не было больше горячих потоков, и вглядываться в Оксанину жизнь, в прошлое, уже не хотелось. Да и не получалось.
Прошло минуты две, прежде чем потрясенная Оксана смогла заговорить.
– Как ты узнала? – Она тронула пальцем место, где прежде сидела родинка. – Я не говорила ни Мише, ни тебе. – Оксана потрясла головой, словно прогоняя назойливую муху. – Да что там родинка! Ты сказала, я беременна? Как ты… Это правда?
Чувствуя привычную уже после таких откровений изможденность и пустоту, Магда ответила:
– Правда. И, будь добра, прекрати спрашивать, как я узнала.
– Прости, я совсем растерялась. – Оксана сплела пальцы в замок. – Это так… чудесно.
Она улыбнулась, лицо ее просияло. Страх, искажавший черты, ушел, и оно снова стало прежним – открытым, красивым.
Только почему-то это лицо вдруг показалось Магде отталкивающим. Смотреть на Оксану было неприятно, и она отвернулась.
– У нас никак не получалось. Мы никому не рассказывали, Миша так расстраивался! Он очень хотел ребенка… То есть еще одного. И знал, как сильно я мечтаю о малыше. Мы обследовались, лечились – сколько лет, столько врачей обошли, и вот… – Она порывисто бросилась к Магде, обняла, прижалась щекой.
Магде стоило огромных усилий не оттолкнуть Оксану, не завопить, чтобы она не смела до нее дотрагиваться. Зародившаяся неприязнь крепла, не отступала. Хорошо, что Оксана не видела в эту секунду выражения ее лица.
