Закрывая глаза, она снова и снова мчалась по коридору к темным фигурам, одна из которых была женской; снова и снова летела в пропасть. Просыпалась в поту, с колотящимся сердцем, через некоторое время засыпала, чтобы опять очутиться в черном коридоре. Ей больше не хотелось разгадывать загадку, не хотелось знать, что ей видится и зачем. Желание осталось одно: отдохнуть, выспаться. Но оно было несбыточным.
В четверг утром Магда встала с тяжелой головой и потащилась в ванную. Кое-как привела себя в порядок, равнодушно отметив круги под глазами и ввалившиеся щеки, и пошла пить кофе, чтобы хоть чуть-чуть взбодриться.
Банка была пустой – кофе кончился. «Точно, я же вчера подумала, что надо купить, и забыла», – подумала Магда. Придется идти в магазин, тем более что холодильник полупустой, не мешало бы затовариться.
Она задалась вопросом, когда в последний раз готовила, и не смогла припомнить. В последнее время Магда ловила себя на мысли, что буквально возненавидела домашние хлопоты. Вымыть посуду, приготовить ужин или даже просто забросить белье в стиральную машину стало настоящей пыткой. А ведь прежде вроде бы она умудрялась находить в этом удовольствие… Или этого никогда не было?
Макс был прав: в голове у нее все перемешалось, и в этой путанице невозможно было разобраться. Как будто кто-то проник в ее мозг, как в комнату, и перевернул все вверх дном: поменял местами вещи, передвинул мебель, что-то выбросил, что-то новое поставил на привычные места.
В результате Магда сама себя не узнавала и не могла точно сказать, принадлежит то или иное воспоминание ей самой или же она читала о чем-то похожем в книге, видела в фильме.
С каждым днем это состояние подвешенности вверх тормашками, этой иллюзорности, зыбкости бытия нарастало, усиливалось, и Магда больше не пыталась с ним бороться. Повлиять на происходящее она была не в состоянии, но полагала, что рано или поздно это чем-то закончится – ничто не вечно в подлунном мире. Поэтому нужно просто подождать.
Магда поискала на вешалке теплое пальто, но его не оказалось на месте. Она нашла в гардеробной ярко-красную лыжную куртку, в которую провалилась, как в сугроб, потому что еще сильнее похудела. Натянула зимние сапоги и вышла из квартиры, бросив мимолетный взгляд в зеркало.
Неужели эта кроваво-алая, кричащая, как пожарная машина, куртка могла ей нравится? Неужели она когда-то ей шла? Впрочем, все возможно, ведь не всегда ее лицо было мертвенно-бледным, глаза – тусклыми, а губы – бескровными.
Динуля попалась ей навстречу возле подъезда – она возвращалась откуда-то, сообщив, что сегодня «в отгуле». Ее оживление и собачья радость при виде Магды, а главное – кипучая, неуемная жизненная сила сбивали с ног, обжигали. Но это не было неприятно или отталкивающе. Наоборот, Магда почувствовала себя живой и настоящей.
– Извини, дорогая, но выглядишь ты не то чтобы очень, – без обиняков сказала Динуля. – Не заболела?
– За кофе вышла, – невпопад ответила Магда.
Динуля покивала, как будто это все объясняло.
– А пойдем ко мне? – пригласила она. – Я и кофе сварю, и поболтаем. У меня нет никого.
Неожиданно для себя Магда согласилась. Тащиться в магазин, выбирать продукты, стоять в очереди в кассу было лень, а кофе выпить необходимо. Тогда она воспрянет духом, в голове прояснится, и поход за покупками не покажется пыткой, как сейчас.
Динуля жила на пятом этаже. Квартира была меньше – две комнаты, и ремонт явно делали много лет назад, зато казалась уютной и более обжитой, чем у Магды с Максом. Аккуратная, сверкающая чистотой, наполненная ароматом ванили, Динулина квартирка понравилась Магде, и она поймала себя на мысли, что не прочь задержаться тут подольше.
Пока хозяйка, повязав фартук, хлопотала на кухне, Магда прошла в большую комнату и выглянула в окно. Странно было видеть знакомые двор и улицу с непривычного ракурса.
Поразительно, как сильно влияет угол зрения на наше мировосприятие! Вроде бы все то же самое – а вместе с тем другое. Повернувшись к человеку другой стороной, мир меняется. Грани, что оставались в тени, высвечиваются, а то, что ясно виделось, уходит в тень, и ты наблюдаешь вещи в ином качестве.
Вот, например, детская горка. Оказывается, у нее сломан один бортик. Из окна Магды горка кажется нарядной, красивой, целой, а отсюда – ущербной, покалеченной. Какая же она на самом деле?
– Я вчера шарлотку испекла, – прокричала из кухни Динуля. – Страшно захотелось шарлотки! Пошла, купила яблок – дорогие, зараза! – и испекла. Сын с мужем почти не ели, так что нам с тобой хватит. – Она заглянула в комнату. – Ты шарлотку любишь?
– Люблю, – улыбнулась Магда. – Мне так тут нравится. У вас прекрасный дом.
– Спасибо. Но у вас-то, конечно, намного лучше. Мы небогато живем.
Похвала была Динуле приятна, однако в этой фразе слышался легкий оттенок зависти, и Магда вспомнила, что раньше считала Динулю не слишком приятной особой – злюкой и сплетницей, привыкшей совать свой нос в чужие дела.
Теперь, конечно, она изменила свое мнение: поняла, что Динуля любопытничала и обсуждала других не от ненависти к людям, а из-за бьющей через край активности. То, что Магда прежде считала бесцеремонностью, теперь казалось простотой в общении – как у Тоси Кислицыной из «Девчат».
Но главное, Динуля была отзывчива, умела сопереживать и вызывала доверие.
– Дело не в богатстве, – сказала Магда. – Богатство что? Стены, вазы, стулья… У тебя в доме тепло. Душевно.
Динуля слегка покраснела.
– Извини, если спрошу лишнее. Не хочешь, не говори. У тебя случилось что-то? – Увидев, что Магда колеблется, она поспешно прибавила: – Не бойся, я никому! Ты мне так помогла! Я твоя должница и тоже хочу помочь.
Динуля поняла неправильно. Магда замялась не потому, что опасалась досужих разговоров и обсуждений за спиной. Ей нужно было поделиться с кем-то, и Динуля, числившая себя в неоплатном долгу, пожалуй, подходила на эту роль как нельзя лучше. Но оказалось, что проблему сложно обрисовать в двух словах – да и в подробном рассказе тоже.
– Максим говорит, я изменилась, – осторожно проговорила она, пробуя на язык то, что крутилось в голове. – Другие привычки, нехарактерные поступки… Не так веду себя, не помню важных вещей. На днях наговорила гадостей Оксане – это вторая жена отца. Они с папой, кстати, тоже уверены, что я не такая, как прежде.
– Что ж тут удивительного? – дернула плечом Динуля. – Ясное дело, изменилась. А кто бы не изменился?
– Ты не все знаешь. – Магда отошла от окна и присела на край дивана. – Наверное, думаешь, что я с утра до вечера хожу и сыплю предсказаниями? Прозреваю будущее и читаю чужое прошлое, как открытую книгу?
Динуля неуверенно улыбнулась, не зная, что ответить. Магда казалась нервной и взвинченной, Динуле не хотелось случайно задеть ее, оттолкнуть неверным словом.
– А на самом деле знаешь что? – не дожидаясь ответа, сказала Магда. – Хоть что-то полезное и нужное, как тогда, с тобой, приходит в голову редко. Зато постоянно мерещится невесть что, черти лезут изо всех углов. Спать не могу – видишь, в какую красотку превратилась? Поделать ничего не могу – руку себе ведь не отрубишь. Так и способности эти никуда не денешь. А Максим… Он хороший, добрый, но мне с ним трудно, невыносимо. Тяжко сознавать, что твой муж, человек, с которым ты живешь, боится тебя. – Магда вздохнула. – Слушай, а ты тоже думаешь, я на себя не похожа?
