Все изменилось, жизнь стала другой, и пейзаж тоже обрел незнакомые черты. Она снова подумала, как сильно точка зрения зависит от места, с которого смотришь.
– Мы с тобой как погорельцы, – грустно сказал отец, когда она подхватила сумку и стала выбираться из салона машины.
Магда хотела ответить что-то, но в любых словах было бы слишком много жалости к себе, так что она промолчала. Потрепала его по плечу и вышла из машины, окунувшись в метель.
Знакомый подъезд казался чужим. Она шла к лифту, поднималась на нужный этаж, подходила к двери квартиры – и все это время ее не покидало ощущение, что она идет в гости. То есть Магда, конечно, не могла бы здесь заблудиться, знала, на каком этаже и в какой квартире живет, но ощущения, что она идет домой, так и не возникло.
Правильно, наверное, говорят: дом там, где тебя любят и ждут. С другой стороны, как же тогда одинокие люди? Но, видимо, тут срабатывает иной принцип: в этом случае человек изначально настроен на самодостаточность. А вот если семья, родные и близкие были смыслом и опорой, а потом вдруг выяснилось, что опора насквозь прогнила и крыша заботливо выстроенного здания рухнула тебе на голову…
В общем, Магду больше никто не ждал, вот ее дом и умер. Превратился в коробку, наполненную мебелью и техникой.
Максим уже был в квартире. Когда Магда вошла в прихожую, он вышел навстречу к ней из кухни. Улыбнулся кособоко, не зная, куда деть руки. Она посмотрела на него, и он не выдержал ее взгляда, отвел глаза.
Магда подумала, что до ее прихода он, наверное, метался по комнатам, думая, как лучше встретить обманутую жену. Какое выражение лица будет более подобающим? Нужно ли выйти поздороваться или дождаться в гостиной?
– Нелегкое это дело – врать. Да, Макс? Особенно если привык считать себя правильным и порядочным.
– Здравствуй.
– И тебе не хворать.
Магда не спеша повесила пальто на плечики. Внутри все дрожало, но девушка старалась не подавать виду. Удивительно, но маска держалась, как приклеенная, и можно было подумать, что она и впрямь спокойна.
Они прошли в гостиную, сели друг напротив друга, как переговорщики.
– Где ты была вчера? – спросил Макс.
– Давай не будем делать вид, что тебя интересует моя персона. Мне бы, если честно, хотелось тебя послушать.
Он вскинулся, собрался возразить, но она не дала такой возможности.
– Не думай, удерживать не стану. Совет да любовь. Разведут нас без проблем: ни детей, ни материальных претензий – одни сплошные удобства и плюсы. Но, по-моему, хоть каких-то объяснений я все же заслуживаю. Может, ты и хотел, как вор – по-тихому, смотать удочки и растаять в темноте, но меня такой расклад не устраивает.
– Ты говоришь так… странно, не похоже на…
Она усмехнулась:
– Знаю, знаю, можешь не утруждаться. Не уходи от темы, пожалуйста.
Максим опустил голову, пожевал губами.
– Как ты узнала?
Магда закинула ногу на ногу.
– Самое забавное, что о вас с Оксаной я узнала сегодня утром от отца. А на зеркале написала о другом. – Она рассказала о звонке из фитнес-клуба. – Ну а ты так переполошился, что побежал к отцу, желая, видимо, поделиться своей версией и поскорее забрать возлюбленную. Прекрасный принц.
– Никакой версией я с Михаилом Сергеевичем не делился, – угрюмо ответил Максим.
– Так поделись со мной. Давно это у вас с Оксаной? Я имею в виду, как долго папа носил ветвистое украшение?
Максим вскочил.
– Магда, прошу тебя, оставь этот тон! Я знаю, мой поступок ужасен, ему не может быть оправданий, ты вправе злиться. Понимаю, как это выглядит со стороны… – Он смотрел чуть ли не умоляюще. – Ты сказала, что требуешь объяснений. Но я и сам хочу объяснить! Вовсе я не собирался скрываться. Ты ушла вчера – одним ударом разрубила этот узел. Думаешь, если бы я понял, что ты не знаешь про Оксану, то попытался бы тебя убедить, что у тебя паранойя и все показалось? Да нет же! Мы собирались рассказать, выбирали время, ждали подходящего момента, а тут – решилось за нас.
Он подошел к окну и какое-то время стоял, повернувшись спиной к Магде. Неподдельное страдание, которое звучало в голосе Макса, смахнуло ее показную уверенность и цинизм.
Она обвела взглядом комнату, где они так часто сидели рядышком, посмотрела на мебель и шторы, которые вместе выбирали, на маленькую трещину на стеклянном столике – Макс минувшей весной неаккуратно поставил чашку… И поняла, что крохотные детали, мелочи, из которых складывается большая жизнь, теперь будут вечно напоминать ей об ушедшем и несбывшемся, о предательстве Макса, о ее собственной вине и совершенных ошибках.
Боль – казалось бы, задавленная, прирученная, посаженная на цепь, – высвободилась, поднялась со дна души, затопила ее, готовясь выплеснуться слезами, и сейчас все усилия Магды сводились к тому, чтобы не заплакать.
Максим отошел от окна и снова сел напротив.
– Когда мы с тобой встретились и поженились, я был уверен, что это навсегда. Что это и есть любовь. А потом в жизни твоего отца появилась Оксана, и я понял…
Магда едва удержалась, чтобы не застонать.
– Так это длилось столько лет?! И я ничего не замечала? А папа!
– Нет, что ты! Все не так! – Он спрятал лицо в ладонях. – По натуре я не такой человек, это просто… Просто вышло так. Кошмар какой – рассказывать об этом тебе!
– Кошмар – слушать, как ты мне об этом рассказываешь, – глухим от непролитых слез голосом выговорила Магда.
– Мы не сразу поняли, что… Держались друг с другом, как брат с сестрой, никогда не говорили на эту тему. Бог его знает, может, надеялись, что если игнорировать свои чувства, то получится перебороть. Я хотел вырвать Оксану из души, поверь мне! Все для этого делал! А потом ты попала в аварию, и мне стало казаться, что это наказание за греховные мысли. Я себе слово дал, что даже смотреть не стану в ее сторону.
– Почему же нарушил?
Он глянул на нее исподлобья.
– Ты скажешь, я выдумываю, чтобы себя оправдать. Повод ищу и все такое. Но наша семейная жизнь и вправду превратилась в пытку!
– Может, ты боялся, что в одно из моих прозрений я увижу, как ты лжешь мне? Пусть не физически, но мысленно постоянно изменяешь? Живешь со мной и представляешь на моем месте другую? – не выдержав, Магда сорвалась на крик.
– Может, и так! – выкрикнул он в ответ. – Я стал бояться тебя! Твоей жесткости, взгляда – незнакомого, пустого, твоих видений, всех этих историй с мертвецами, всего того, что я в тебе не узнавал! – Он сбавил тон. – Извини. Прости, мне правда жаль. Я понимаю, ты не виновата. И я не знаю, кто виноват или что. Но я не мог так жить.
– И Оксана взялась тебя успокоить?
– Ничего она не взялась. Мы впервые поговорили о том, что чувствуем друг к другу, месяца три назад. И решили, что ничего у нас не будет. Оксана все пыталась забеременеть, решилась на ЭКО. – Он помолчал. – Магда, не было никаких свиданий – ни по воскресеньям, ни еще когда-то. Я по выходным тоже в офисе торчал: то дела доделывал, то просто дурака валял.
