А потом на одной из аллей, совсем близко от Магды, показалась та женщина. Она шла суетливыми, мелкими шажками, то и дело оглядываясь через плечо, словно опасаясь преследования. Плечи ее были опущены, голову она склонила еще ниже, чем все остальные прохожие, да вдобавок прикрыла лицо платком. Магде показалось, что дело не в пронизывающем ветре: женщина прятала лицо вовсе не от непогоды.
На какое-то мгновение, когда женщина подошла совсем близко, они встретились взглядами, и Магде показалось, что в глазах той промелькнуло что-то похожее на узнавание, хотя знакомы они точно не были. Женщина замедлила шаг и робко улыбнулась, а потом на мгновение, забывшись, отвела руку с платком от лица. Магда, не сдержавшись, ахнула: вся правая сторона была изуродована побоями: глаз почти закрылся, заплыл, губа вздулась, на скуле наливался багрово-синим огромный синяк.
Вторая половина лица была нетронутой, но опухшей от слез. Женщина и сейчас продолжала всхлипывать.
– Господи! – Магда вскочила с лавки, подбежала к несчастной. – Кто это сделал? Надо полицию…
– Нет-нет, – испуганно проговорила женщина. Речь ее была не совсем внятной из-за разбитой губы. – Не надо никуда! Я лучше просто тут посижу. Нельзя мне домой.
Она направилась к скамейке, на которой только что сидела Магда, и уселась на нее, не обращая внимания на влажные от недавнего дождя доски. На пакет, что подстелила Магда, не взглянула. Девушка, слишком потрясенная происходящим, чтобы возражать, направилась следом, присела рядом.
Некоторое время сидели молча. Потом женщина вздохнула и сказала:
– Меня Леной зовут. Я тут недалеко живу, – она неопределенно мотнула головой, – в десятом доме.
– Я Магдана, можно просто Магда. В десятом? А я в двенадцатом.
– Выходит, соседи. То-то мне показалось, будто лицо знакомое.
Лена снова умолкла. Магда, поколебавшись, спросила:
– Кто это сделал? Ведь не бандит какой-нибудь?
– Самый натуральный бандит! Сволочуга! – вскинув голову, вдруг горячо заговорила Лена. – Всю жизнь надо мной измывается, десять лет уже. А теперь еще и Митьку лупасит!
– Митя – это…
– Да! Сын наш. Как напьется, начинается… С чего-то ему в голову втемяшивается, что я ему изменяю с его братом. И что Митька ему не родной. Как трезвый, клянется, что ничего такого не думает. «Дурак был, прости!» – вот что хочешь с ним, то и делай. В ногах валяется, обещает, что больше ни-ни. Держится самое большое недели две, шелковый ходит, а потом опять за старое!
Голос ее завибрировал, задрожал от слез.
«А я еще думаю, у меня проблемы! У людей вон что делается!»
– Лена, – Магда тронула женщину за плечо, – почему же вы терпите? Он же никогда не изменится, такие не меняются. Надо уходить от него. Нельзя такое терпеть!
– Нельзя! А куда я пойду? – Избитая половина лица ее болезненно искривилась. – Кто у меня есть-то? Квартира Сашкина. Мать у меня в деревне, так там работы никакой, чего я туда поеду? Да еще с ребенком.
Она снова уткнулась в платок и заплакала.
Магда поняла, что уговаривать ее нет смысла. Существует категория людей, чаще – женщин, созданных быть жертвами. Не важно, чего или кого – обстоятельств, людей. Не Сашка, так другой какой-то изверг. Или начальник-садист. Или подруга-стерва. Эта Лена не знает другой жизни. Она будет плакать и жаловаться, однако терпеть и подставлять под удар себя и сына не перестанет.
«Но ведь не оставишь же ее тут, сидеть одну в парке! Чем-то же надо помочь. А Митя? Сколько ему лет? Где он?»
Пока Магда старалась решить, что делать, слушая тихие всхлипывания Лены, раздался женский голос:
– Магда! Ты чего здесь? Холодина такая, а она сидит! Задницу отморозить хочешь?
Магда обернулась – надо же, как не вовремя! Динуля, соседка и главная сплетница в доме, ходячее справочное бюро. Грубоватая, бесцеремонная, со всеми придерживающаяся панибратского тона. Все про всех знает и с удовольствием посвящает желающих в подробности чужой жизни. Теперь разговоров не оберешься. Бедная Лена!
С другой стороны, возможно, и наоборот – как раз кстати? Не исключено, что они с Леной знакомы. А может, Динуля, дама с богатым жизненным опытом, посоветует, что делать?
– Да вот, решили посидеть немного, до дождя, – осторожно проговорила Магда, подбирая слова.
– Решили? – удивленно переспросила Динуля. – С кем? Максим сейчас тоже придет?
– Нет, почему Максим? Мы с Леной.
Произнося эту фразу, Магда повернулась к сидящей рядом Лене и оторопела: скамейка рядом с ней была пуста. Ни изуродованной побоями женщины, ни кого-то другого.
Не успев удержаться, осмыслить случившееся, Магда растерянно проговорила:
– Куда она подевалась?
– Кто?
– Лена. Секунду назад тут сидела, плакала – и исчезла куда-то.
Динуля подошла ближе. Магда видела, как глаза ее жадно расширилась в предвкушении сенсации, которую можно растрезвонить на весь дом. Поглядите, люди добрые: богатенькая избалованная домохозяйка, видать, не на шутку треснулась головой! Лена какая-то ей мерещится средь бела дня!
И на кой черт эту Динулю именно сейчас принесло в парк?
– Магда, я тебя давно увидела, еще с поворота. Даже рукой помахала, ты не заметила. Ты сидела одна.
– Но как же… Лена, она ведь точно была здесь! Я ее за руку держала! – Магда понимала, что больше ничего говорить не нужно, что каждым своим словом она усугубляет свое незавидное положение, но ничего не могла с собой поделать. – Мы с ней разговаривали! Она вся избитая была, про Митю рассказывала, про сына. Про то, что муж бьет… Его Сашей зовут.
Выражение Динулиного лица внезапно переменилось. Алчный интерес к чужой жизни бесследно пропал, вместо него появилось изумление и еще что-то – кажется, испуг.
– Как, говоришь, ее звали? Леной?
Магда кивнула.
– А сын у нее Митя и Сашка – муж?
– Ты ее знаешь? Она сказала, в десятом доме живет. Невысокая такая, очень худенькая, волосы темные, а лицо в веснушках.
Потрясение вкупе с боязнью проступили еще отчетливее.
– Жила, – тихо поправила Динуля. – Они и правда в десятом жили, на седьмом этаже. Сашка бил ее смертным боем, сына поколачивал, она по соседям бегала – жаловалась. Потом они мирились и через некоторое время снова-здорово.
– Да-да, она так и говорила!
– Магдана, – впервые назвав ее полным именем, проговорила Динуля. – Не могла тебе Лена ничего сказать. Она три года как умерла. Сашка однажды забил ее до смерти, а потом, видно, перепугался, да и сиганул с балкона. Митя в школе был. Его после бабушка к себе взяла.
У Магды против воли вырвался нервный смешок. Она хотела сказать что-то, но что тут скажешь? А Динуля между тем не остановилась:
