Он стоял и смотрел на Вечный город. Миллионы горящих ламп на квантовых диодах делали его похожим на пульсирующую светом печатную плату, разлинованную четкими линиями на участки земли. Названия как такового не было, лишь обозначение, хорошо отражающее положение вещей: Вечный город.
Синтаа встал рядом и закинул руку на плечо Таноса.
– У нас тут все есть. И с городом все в порядке. Просто ты...
– Ехидный? – предположил Танос.
– Не знаю, что это такое, – признался Синтаа, – но звучит подходяще.
Танос в печальной задумчивости посмотрел вперед. Что-то было неправильно. Он не мог понять что. Но впервые в его жизни дело было не в нем.
* * *
На обратном пути в город они вышли на шумный тротуар и попали в толпу пешеходов. Утром й вечером улицы всегда оживлялись: в эти часы заканчивалась смена у одних работников и начиналась у других. Танос и Синтаа осторожно пробивали себе путь, медленно, но- уверенно двигаясь против потока людей. Пространства для маневра было не много, и Танос нечаянно столкнулся с прохожим, который торопился в другом направлении.
Танос был ребенком, но при этом достаточно рослым и крепким; столкнувшийся с ним мужчина закачался и отклонился в сторону, пытаясь снова нащупать ногой дорогу и встать вертикально. Но его нога попала в углубление между тротуаром и обочиной, и прохожего начало перевешивать. Танос хорошо понимал, как работает физика этого процесса: несчастный склонился в сторону, почти выправил свое положение, но все же упал.
И еще сын Ментора понял, что означает громкий хруст, раньше, чем распластавшийся на дороге мужчина схватился за лодыжку и закричал от боли.
Толпа не обратила особенного внимания на пострадавшего – лишь изменила свое течение так, чтобы обойти кричащего прохожего. Танос схватил друга за руку.
– Надо ему помочь, – настойчиво сказал он, потянув товарища в сторону упавшего. Тот до сих пор не высвободил стопу из выемки у обочины, а нога его была изогнута под неестественным углом, что явно причиняло боль. Танос опустился посмотреть, можно ли что-нибудь сделать.
– Вам нужно встать, – заявил он. – Мы вас поддержим.
– Это все из-за тебя! – простонал, жмурясь от боли, прохожий сквозь сжатые зубы. – Ты меня толкнул!
Синтаа возразил:
– Это вы врезались в него.
Танос неодобрительно посмотрел на друга и знаком попросил его помочь, но Синтаа решительно отказался: он помотал головой и сложил руки на груди. Таносу пришлось просунуть руку под ногу упавшего и пошевелить ее в попытке выпрямить и извлечь из канавки стопу.
Мужчина с поврежденной лодыжкой снова взвыл от боли.
– Не сопротивляйтесь, – попросил его Танос, силясь изменить положение застрявшей конечности. – Сейчас будет больно, но я вас быстро освобожу.
Несчастный распахнул глаза, и его страх отогнал боль.
– Что ты со мной делаешь? – требовательно вопросил он. – На помощь! Помогите!
– Я и так помогаю! – попытался успокоить его Танос. Сдвинуть бы еще на сантиметр, может, на два, и тогда получится вытащить из углубления стопу.
– Помогите! – не останавливался несчастный, в его голосе звучал ужас.
– Не шевелитесь или попробуйте подняться, – настаивал Танос. – И тогда я вас освобожу...
– Остановите его! – продолжились вопли. – Кто-нибудь, уберите его от меня!
– Кхм. Танос?..
Танос поднял глаза на своего друга, затем перевел взгляд на толпу. Казалось, ужас упавшего мужчины захлестнул и толпу. Прохожие останавливались, оборачивались посмотреть и впивались глазами в Таноса, который пытался вытащить злосчастную ногу из канавки – это было бы куда проще, если бы нога не дергалась из стороны в сторону.
– Вы, – обратился Танос, показав пальцем на одного из прохожих. – Встаньте с другой стороны и придержите ногу.
Тот не сдвинулся с места.
– Вы меня слышите? – раздраженно спросил Танос. – Ему же больно!
Прохожий по-прежнему не шевелился, и Танос выкрикнул свою команду женщине, стоявшей рядом. Она тоже не проявила энтузиазма.
– Позовите на помощь! – выкрикнул раненый. – Он меня толкнул! И теперь отрывает мне ногу!
– Что? – Танос повернулся к нему. – Ничего я такого не делаю!
– Не делает, – подтвердил Синтаа, но по выражению лица мужчины Танос понял, что тот будет упрямо цепляться за свою версию событий.
И тогда до Таноса донесся ропот толпы. Он услышал свое имя, имя отца. Его узнали. Еще бы. Отличительные признаки всегда были при нем.
Мужчина на дороге продолжал стонать от накрывающей его боли. Танос заметил, что сквозь кожу около лодыжки прорывается обломок кости и начинает капать кровь. Если бы только этот мужчина перестал дергаться... Если бы только он позволил Таносу помочь...
– Вы лучше продолжите страдать, чем...
– Танос, – перебил его Синтаа, положив руку ему на плечо. – Пойдем-ка отсюда.
Танос не хотел уходить. Ему нужно было кое-что доказать, и могло получиться убедительно. Но дрожь в голосе товарища заставила его по-новому оценить ситуацию. Страх толпы быстро перерождался в злость и гнев. Их было много, а он один.
Танос позволил другу поднять его на ноги, а затем они пробились сквозь нехотя расступившийся народ и быстро удалились.
– Могло кончиться плохо, – сказал Синтаа.
Это замечание просто восхитило Таноса. Да все и так плохо кончилось. Но не по тем причинам. Случай и суровый поворот судьбы столкнулись с предрассудками, и результат оказался каким угодно, только не положительным.
Танос вернулся домой настолько подавленным и пораженным событиями, что даже отец заметил его состояние. Смиренно вздохнув, Ментор поинтересовался, что случилось.
Когда Танос пересказал произошедшее на тротуаре, отец только покачал головой.
– Мог бы догадаться, что так и будет, – заявил он и вернулся к своим делам.
И в тот момент Танос решил выходить из дома только при крайней необходимости. В остальных случаях в этом не было смысла.
* * *
Годы спустя Танос стоял на вершине Менторплекса и смотрел на Вечный город, расползшийся под его ногами до самых холмов, с которых десять лет назад он и Синтаа смотрели на летающих роботов, занятых строительством того самого здания, где они с отцом теперь живут. Верхний этаж Менторплекса А’Ларс припас для себя.
Естественно.
Естественно, отец пожелал бы смотреть на весь Титан сверху вниз, так же, как смотрел на собственного сына.
Танос представил себе, что отсюда может определить, где именно они сидели в тот день, хотя знал, что это глупая и самонадеянная мысль. Десять лет пролетели мгновенно, и он на пределе сил старался забыть свои детские представления и двинуться к будущему.
