Син слабо улыбнулся, подумав, как приняла бы такой титул Танака.
– Бывший глава безопасности, – поправил он, возвращаясь за стол. – Дайте мне минутку. Пусть подождет.
– Да, сэр, – кивнул Касик. – Вам пока что-нибудь подать? Воды, кофе?
– Вода здесь как остывшая моча, а кофе – как моча, процеженная через потный носок, – поморщился Син. – Восстановительная система устарела на десятилетия, да и содержится дурно.
– Да, сэр, – сказал Касик. – Я мог бы принести вам воды с «Предштормового».
– Или, – Син повернулся к помощнику, – можно здесь все как следует наладить. Пора бы и начинать.
– Да, сэр, – согласился Касик.
Не будь Син так вымотан и раздражен, на том бы и успокоился. Но постоянный отпор от своих же людей и мединских туземцев расчесал ему волдыри до крови, и он не сумел сдержаться.
– Если я останусь на этом посту, – заявил он, – а есть основания полагать, что так и будет, мне придется перевезти на эту станцию семью. Я не допущу, чтобы моя дочь пила плохо очищенную воду, дышала загрязненным воздухом и училась в плохой школе.
Касик извлек откуда-то бутыль с водой и теперь заливал ее в кофемашину.
– Да, сэр, – на автомате отозвался он.
– Лейтенант, взгляните на меня.
– Сэр? – Касик обернулся.
– Мы здесь заняты важным делом. Важным не только для Лаконии – для всего человечества. Эти люди в нас нуждаются. Нуждаются уже затем, чтобы понять, насколько они в нас нуждаются. Когда у вас будут дети, вы поймете, что это значит. А до тех пор в любое время будете являть образец лаконской морали и дисциплины. Если не понимаете, насколько это важно, будете держаться так, будто понимаете, или я вас лично отправлю выскребать водоочистительную систему, пока лаборатория не покажет полную пригодность для питья. Все ясно?
Если в глазах подчиненного и мелькнуло негодование, оно было естественной реакцией на выговор.
– Яснее ясного, губернатор Син.
– Отлично. Тогда пришлите мне бывшего шефа безопасности.
Онни Лэнгстивер оказался долговязым астером, мединская форма висела на нем мешком, а губы кривила прилипшая презрительная ухмылка. Он еще от дверей оглядел десантников охраны, затем послал самому Сину такой хитрый взгляд, что тот чуть не выставил этого человека обратно за дверь.
– Явился, – сообщил Онни. – Вызывали, боссманг?
– Мы обсудим перемены в вашем положении на станции, – сказал Син.
– Обсудим? Бист бьен. Давайте обсудим. – Онни пожал плечами и прошел к гостевому креслу.
– Не садитесь. – Что-то в голосе Сина одернуло Онни, и тот нахмурился, словно впервые заметив губернатора. – Вы здесь не задержитесь.
Онни еще раз пожал плечами – вернее, приподнял обе ладони жестом, вовсе не затронувшим плеч. Отдел психологии астерской культуры об этом предупреждал. Большая часть жестикуляции астеров касалась только ладоней, потому что они проводили много времени в скафандрах, под которыми язык тела не читался. Эта особенность говорила и об их убежденности, что они – угнетаемые жертвы в любых взаимодействиях с не-астерами. Что ж, если этот Онни с порога назначил себя жертвой, Син охотно пойдет ему навстречу.
– Вы больше не глава безопасности станции Медины, – сообщил он.
– А кто новый босс? – осведомился Онни. Без возмущения, всего лишь с любопытством.
– Вас это не касается, – улыбнулся в ответ Син, – поскольку вы больше не служите в безопасности. Собственно, вы освобождены от любых служебных обязанностей на этой станции. Последнее, что вы обязаны сделать, – это сдать все досье на персонал, не вошедшие в официальную базу данных. Отказ подчиниться приведет к аресту и суду военного трибунала флота Лаконии.
– Как же, как же, хефелито. Только, знаете ли, почти ничего не осталось. Подчистили, – ответил Онни.
– Все, что осталось, сдадите.
– Теперь ваша власть.
– Можете идти.
По лицу Онни скользнула улыбка, мягкая, обворожительная. Син уже видел такие – на игровых площадках академии. И в глазах парня их научной группы, работавшей на Лаконии, когда туда прибыли корабли Дуарте, и в глазах футболистов, когда их прежнюю тренершу сменил мужчина. Да, в ней выражалось почтение, но еще и унюханный шанс. Шанс поладить с новой властью.
– Еще одно, боссманг.
Син ждал этих слов.
– Нет, больше ничего.
– Нет-нет-нет. Погодите. Это вы должны выслушать.
– Хорошо, – кивнул Син, – выкладывайте.
– Оружие, которое применил ваш большой корабль. Магнитное?
– «Буря»? Да, и что?
– Ну так вот. – Онни прервался, чтобы поскрести в сальной шевелюре и подмигнуть. – Когда вы попали в станцию-ступицу? Где стояли рельсовые?
– Да, – ответил Син. – У нас большой опыт работы с подобными артефактами, и мы сочли риск минимальным.
– Да и ладно. Так вот, когда ваш луч подбил ступицу, этот пинче шарик полыхнул желтым на целых пятнадцать секунд. Все-все, что в него ударяет, что сбрасывает в него хоть какую-то энергию, вызывает эти желтые вспышки. Но никогда еще эта чертовщина не светилась целиком, да и пятнадцать секунд – долгий срок.
– Мне трудно ухватить вашу мысль, – заметил Син.
– Так вот, эти пятнадцать секунд все тринадцать сотен колец выбрасывали в свои системы гамма-излучение. Такой мощности, что сварились команды четырех кораблей, ждавших на подходе к вратам. Врубились аварийные системы, автопилоты остановили корабли, так что к нам четыре корабля без команды не вылетели, однако…
Онни простер ладони, словно преподнося подарок. Син, моргнув, откинулся назад. Что-то сдвинулось у него в животе. Такого чувства он после высадки на Медину не испытывал ни разу. Удивление. А может быть, и надежда. Пространство колец, насколько в нем разобралась научная группа, представляло собой самый активный энергетический объект в обозримой части вселенной. Энергия, уходившая только на предотвращение коллапса самого пространства, поражала даже людей, невозмутимо создававших корабли класса «Магнетар». Описанный Лэнгстивером эффект в этой системе не превосходил ошибки округления, зато его применение открывало значительные возможности.
– Откуда вам это известно?
Астер развел ладони.
– Я здесь живу. Знаю то, что не всякому известно.
– Это верно? – Теперь Син обращался не к Онни, а к Касику.
– Я немедленно займусь отчетом, – отозвался Касик и уже в дверях забормотал себе в запястье.
– Ну вот, – продолжал Онни, посмеиваясь. Держась так, будто теперь уже перед ним впору заискивать. Если не поставить его на место, так и будет. – Союз перевозчиков очень зол, вы ведь сварили им команды четырех грузовозов.
