– А ты с таким подходом не согласен, – заметил Трехо.
– Не согласен. По мандату верховного консула, все человечество – граждане Лаконской империи. Народ Медины – не нейтральная третья сила между нами и инсургентами. Они лаконцы, а инсургенты – не противостоящее оккупации иностранное правительство, а преступники. Любая иная реакция отрицает мандат империи и легитимизирует диссидентов. Мне нет нужды завоевывать их сердца. Я должен внушить им, что все политические силы и связи прошлого больше в расчет не принимаются. Мы не завоевываем новые территории, мы насаждаем закон в своей империи.
Трехо улыбнулся.
– Прямо как с занятия по теории политики в академии. Я не просил вас отвечать по учебнику, капитан. Вы во все это верите?
Странный вопрос…
– Если бы не верил, меня бы здесь не было, адмирал!
– Бесспорно, это в точности официальная позиция империи, – согласился Трехо.
– Сэр, если это все, я бы…
– Как ты думаешь, – словно не услышав, продолжал Трехо, – почему верховный консул назначил сюда тебя?
– Сэр?..
– Образование у тебя безупречное. Я читал твои учебные работы по теориям Дуарте о создании империи посредством контроля логистики. Бьюсь об заклад, они его впечатлили. Ты приписываешь ему воистину уникальные идеи, которых, насколько я знаю, в его книге не было.
– Благодарю вас, сэр, – отозвался Син, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало вопроса, и не справляясь с задачей.
– Однако до этого назначения у тебя за спиной ровно один рейс. А на Лаконии наберется сотня таких, как я или Танака, с настоящим боевым опытом. Почему ты, а не кто- то из них?
Син сам об этом думал.
– Честно говоря, я не знаю ответа, сэр.
– Только так и надо говорить. Да, ты не знаешь. Но я тебе намекну. Видел, как полируют камень?
– Нет, сэр.
– Загружают в барабан со множеством других камней, добавляют песка и трясут в нем пару недель, пока не сточатся все углы, пока не появится приятный блеск. Нам надо контролировать тринадцать сотен миров, а старых пердунов вроде нас с Танакой всего сотня, и еще пара тысяч салажат с университетским дипломом – таких, как ты.
Син понятия не имел, что такое салажата. Видимо, идиома долины Маринер. Но смысл он уловил. И намек тоже.
– Полковника Танаку назначили сюда для… – начал он.
– Чтобы стесать с тебя малость дури. Танака боролась с инсургентами, когда ты еще на свет не родился. Она убила больше народу, чем у тебя знакомых. Но полковник Танака у нас уже есть. Поставив ее командовать, мы ничего нового не приобретем. Надеюсь, столкнувшись с ней, ты чуточку обтесался, или мы все зря тратили время. Танака улетает через час. По-моему, ты должен с ней поговорить.
– Есть, сэр, – ответил он. От слов во рту остался привкус желчи, однако адмирал был прав.
Трехо встал. Конец беседе.
– Вы свободны, капитан. Постарайтесь, чтобы к моему возвращению Медина оказалась на месте.
– Ясно, адмирал.
* * *
Настоящий храбрец отправился бы на «Бурю». Ищи он легких путей, записал бы сообщение и послал через систему Медины, оправдав отказ от разговора в реальном времени требованиями безопасности. Син выбрал среднее.
Астерский виски, забытый кем-то в его прежней каюте на «Предштормовом», отдавал кислотой и грибами, но Син все равно пил. Алкоголь наконец-то смыл остатки желчи во рту и в горле. Скинув сапоги, Син взгромоздил пятки на стол и стал ждать, пока хоть немного ослабнет стянувшийся под ложечкой узел.
Следовало бы сразу сообразить. Задним числом очевидно: единственное, в чем Син соответствовал губернаторскому посту, – это его безраздельная преданность идеям верховного консула Дуарте. Но ведь от него больше ничего и не требовали. Им и нужен был неопытный, но верный человек, чтобы сбросить его посреди глубокого озера в надежде, что выплывет на берег. И все, что отличало Танаку: надменность, презрение к его неопытности, отказ принимать его приказы как таковые… Ради всего этого ее поставили под его команду. Именно припадки обидчивости, которые заставили Сина вышвырнуть ее с поста, и пытались выжечь каленым железом. А он так оплошал.
Адмирал Трехо, конечно, понял, что Сип, впервые побывав под огнем, действовал в слепой панике. Это понимание облегчало дело, но было унизительно. И, вероятно, только поэтому его не отстранили от командования. Трехо знал о его ошибке и все же считал, что Син чего-то стоит. Что рано выбрасывать его на свалку. И это тоже и утешало, и унижало молодого офицера.
Он сделал еще глоток виски. В горле потеплело. Кажется, единственное достоинство этого напитка. И того хватит.
Впереди ждала еще одна ловушка. Син ее чуял. Чувствовал на себе внимание Трехо, интересующегося, как подчиненный разрулит ошибку, на которую ему указали. Адмирал практически приказал Сину поговорить с Танакой до ее отлета – стало быть, здесь и крылась ловушка. Относительно предстоящего разговора его одолевали полдюжины идей, и каждую, едва распознав, он отбрасывал как неподходящую. Ему предоставили выбор. А значит, ему и проигрывать, если что.
Наверное, самым уместным было желание проиграть с достоинством. Даже если его отошлют домой к Нат и Чудовищу, позор сгладится сознанием, что он поступил как взрослый.
Син отстегнул экран с запястья и разложил его на столе.
– Полковник Танака, видео и голос, – приказал он устройству.
– Танака слушает, – почти тотчас отозвалась она. Маленький экран ужал ее лицо, сохранив только самые заметные черты. Тяжелые темные брови. Широкий подбородок. Плосковатый, немного смещенный в сторону нос. Все это придавало ей опасный и сердитый вид. Возможно, и то и другое соответствовало действительности.
– Полковник, – начал Син, стараясь держаться ровного невыразительного тона. И счел, что в основном это ему удалось. Вызов для улаживания мелких бюрократических вопросов.
– Губернатор, – отозвалась Танака, вполне добившись того эффекта, к которому стремился Син.
– Я говорил с адмиралом Трехо относительно вашего перевода. Он сказал, что счастлив принять вас на «Бурс», и я никак не пытался его разубедить.
– Спасибо, что не пытались торпедировать мою карьеру, – ответила она без малейшей благодарности. Ее вежливости хватило лишь на то, чтобы не сказать вслух: «Ты, ничтожество, не сумел бы мне повредить, если бы и попытался».
– Я хотел бы сообщить вам, что, будучи в состоянии повышенной эмоциональности после атаки, принял несколько неудачных решений, в числе которых отстранение вас с поста.
Последовала пауза. Доля доли секунды, но пауза была.
– Вот как. – Ее широкая бровь приподнялась на какой-нибудь миллиметр.
– Да. И если бы я мог отозвать это решение, не обнародуя своей ошибки, я бы это сделал. Но сейчас для моих сотрудников и для граждан Медины важнее всего видимость хладнокровия верховной власти. Резкие движения, такие как вернуть вас сразу после отстранения, создадут впечатление нашей… моей слабости и нерешительности. Итак, ваш перевод будет объяснен желанием перед атакой на Сол усилить штат адмирала Трехо введением в него человека с боевым опытом и не оставит пятна на вашей выдающейся карьере. К сожалению, мои извинения пока останутся неофициальными.
