– Превосходно, – отозвался Син, вставая, чтобы пожать ей руку. – Рискну повториться: для каждого из нас это волнующий момент.
Фиск не вставала. Сидела в кресле, сжимая его руку и не поднимая глаз. Когда молчание стало неловким, Син спросил:
– Что-то еще, мадам президент?
– Да. – Она впервые взглянула ему в глаза. И не собиралась уходить, так что Син тоже сел на место.
– Так выкладывайте! – Он сразу пожалел о своей резкости. – Прошу вас.
– Мы… я сделала все, как вы сказали. Распространяла по мирам ваши сообщения. Запросила представителей с каждой планеты, еще не вступившей в Ассоциацию. Передала всем членам инструкции президента Дуарте…
– Верховного консула Дуарте, – перебил ее Син.
– Да, конечно… Я передала всем членам весьма подробные инструкции верховного консула Дуарте по преобразованию нового Конгресса Миров…
– Лаконского Конгресса Миров.
– Да, конечно. Но пока ничем больше мой офис не занимался. Выступал в роли пресс-секретаря вашего офиса. А нас, при всем уважении, не для того избирали.
Она заметно трусила, и Син дал ей минутку повариться в собственных страхах. Если мышка решила отрастить коготки, это по большому счету может быть и неплохо. Лаконской власти не нужны люди, не готовые сражаться за свои убеждения. Верховный консул очень ясно дал понять, что конфликтующие мнения должны быть высказаны, чтобы каждый чувствовал, что решение принимается только после открытого обсуждения. Планетарный конгресс во главе с мышкой был бы совершенно бесполезен.
– А как бы вы, – дав ей покорчиться на огне, осведомился Син, – предложили использовать ваше время, мадам президент?
– Если мы – законодательный орган новой власти, когда мы начнем издавать законы? Вы передавали мне директивы для распространения, но ни за одну мы не голосовали. Мне представляется, что очень скоро в Конгрессе станут видеть всего лишь машинку для штемпелевания ваших указов.
– Как губернатор, – ответил ей Син, – я здесь представляю исполнительную власть и офис верховного консула. Приказы верховного консула не голосуются.
Он невольно усмехнулся, такой нелепой показалась сама эта мысль. Как будто верховный консул стал бы менять свою политику по результатам голосования!
– Тогда за что же мы голосуем? – спросила Фиск.
– Когда офис верховного консула определит законодательную повестку на год, вы узнаете об этом первой, мадам президент. До тех пор прошу вас продолжить работу с мирами-членами для облегчения перехода под новую власть. И, заверяю вас, лучшего использования вашего времени и быть не может.
– Понятно. – Кэрри Фиск встала. – Пойду проверю, не высохли ли чернила на моей печати.
Син не стал вставать для рукопожатия.
– Вы свободны.
* * *
Он все еще переживал из-за весьма неудовлетворительной беседы с Кэрри Фиск, когда загудел монитор и в динамике раздался голос Оверстрита:
– Сэр, тут один… джентльмен уверяет, что у него для вас важные сведения.
– Он не мог бы сообщить их вам?
– Отказывается, сэр. Говорит, что это для самого главного. Я думаю, может быть, с ним стоит побеседовать.
Это было любопытно. Даже если сведения ничего не стоят, интересно выяснить, что Оверстрит считает достаточно важным, чтобы отнимать его время.
– Этот человек нам известен?
– Нет, сэр, – ответил Оверстрит.
– Полагаю, на предмет оружия его уже обыскали?
– Да, сэр.
– Тогда через две минуты. – Син оборвал связь. Кабинет после визита Фиск остался чист и опрятен. Син выпрямился, одернул форменную куртку. Направил на себя камеру монитора, оценил внешность. Уверенный, подтянутый – образчик военного.
В дверь сдержанно постучали, и вошли двое десантников с Оверстритом и высоким тощим мужчиной – астером по генетическому типу. Единственной заметной чертой у него был до смешного крупный нос. Кривоватый из-за неоднократных переломов и с большим шрамом на ноздре. Ему случалось подраться, а лицо он защищать определенно не умел.
– Вы хотели меня видеть? – Син не предложил вошедшему сесть.
– У меня сестра в вашей клетке, – начал мужчина, старательно борясь с астерским выговором и лишь отчасти преуспев.
Син обернулся к Оверстриту.
– Не из замешанных в подрыве, – ответил тот на его взгляд. – За мелкую магазинную кражу.
– Военный трибунал уже сформирован, и все дела будут рассмотрены безотлагательно в порядке поступления, – сообщил Син. – У вас все?
Разумеется, не все, не то Оверстрит не привел бы просителя к нему, но пусть этот астер сам добивается, чего ему нужно.
– Вы столько трещали насчет помогать вам, а вы поможете нам. Это все мерд
[3] или что?
– Это правда, – с проблеском интереса отозвался Син. На губах у Оверстрита ему почудился призрак улыбки. – Вы хотите нам помочь?
– Отпустите сестру. Она дуреха, попалась на воровстве, вам не опасна. Отпустите, я знаю кое-что, что вам надо. – Говоря, мужчина нервно почесывал свой большой, бесформенный нос. – Кое-что готовится, я знаю, какие койо за этим стоят, да? Глубоко в вольтеровской группе, я.
– Вы связаны с теми, кто готовил взрыв?
– Возможно, – ответил человек со сломанным носом, неумело скрывая страх под бравадой. – Если есть, за что стараться. Что скажете?
Син помедлил, затягивая паузу. Сеть верных ему местных жителей. Зависящих от его великодушия. Как удачно все складывается.
– По-моему, мы с вами можем подружиться, – сказал Син.
Глава 31
Драммер
Отношения со сном у Драммер установились еще те.
Хуже всего было, когда сон оставлял ее, давая почитать открытые комментарии и новости.
ЭТО ОЩУЩЕНИЕ ЦЕЛИ – ИМЕННО ТО, ЧЕГО ЛИШИЛСЯ МАРС С ОТКРЫТИЕМ ВРАТ. НИКАКОЕ ЭТО НЕ ВТОРЖЕНИЕ. ЭТО ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ПОДОБАЮЩЕЕ ЕМУ МЕСТО ПОДЛИННО МАРСИАНСКОГО ДУХА, И Я СЧАСТЛИВ – ЧЕРТ, Я В ВОСТОРГЕ, ЧТО ДОЖИЛ ДО ЭТОГО ДНЯ.
Все разыгрывалось предсказуемо. Ей целыми днями чудилось, что Дом народа раскрутился на своей оси быстрее положенного. И не одно только тело ощущало вращение. Неподъемно тяжелыми стали мысли. Контроль над собой страшно запаздывал, как бывает при управлении мехом с битой программой или через уолдо на пределе дальности. Драммер совещалась с советом Союза, с адмиралтейством КЗМ, со своими сотрудниками. И все время ее не оставляло чувство, что мозг испаряется. С начала дневной смены до последнего шага к постели ей хотелось одного – закрыть глаза.
А едва закрывала, они сами собой открывались снова.
