Когда Холден с Наоми рванули кольцо, ему пришлось трудно – хотя Алекс этого ожидал. Незаметно для себя копил силы со времен собственного второго развода. Он был готов к удару, когда эти двое собрали вещички и отправились на отдых. Когда армия Дуарте ворвалась во врата и все изменила, ему отчасти показалось, что возвращение Холдена и Наоми позолотит пилюлю.
Как же он ошибся.
Они видели проблему только в Лаконии, потому что Лакония угрожала всех убить, но беда была не только в лаконцах. Теперь, когда Холден ушел со сцены, исправить дело могла лишь Наоми.
Исправить. Какой оптимизм. Только она могла восстановить то, что еще можно. Алекс надеялся, что она не подведет. И на себя надеялся. Но, как бы ни обернулось, с Бобби вышло не так уж плохо. Бобби у него еще осталась.
В каютке контрабандистов было темновато. Золотистый свет шел от фонарика из набора инструментов, который они использовали, когда встроенные лампы слишком резали глаз. Воздух здесь был теплее, попахивал телами и нестираным бельем. Они еще ни разу не меняли простыни. Скрываясь от полиции диктатора, силясь опрокинуть оккупационное войско, кое о чем: забываешь. В частности, о чистых простынях.
Наоми сидела у дальней стены, наклонив табуретку так, чтобы опираться спиной на переборку. Она улыбнулась, когда он вошел, и приложила палец к губам. Алекс замялся, и она кивнула ему на койку слева. Холмик под одеялом обозначил спину Клариссы. Холмик медленно поднимался и опадал. Спит. Алекс снова обернулся к Наоми, приглашающее кивнул на дверь, но Наоми только подвинула табурет, позволив ему сесть на койку рядом. «Посиди со мной. Выходить не хочу».
Внутри у него что-то оборвалось. Садясь, Алекс услышал, как хрустнуло в спине – словно болт сломался, – и боль прошла. В полумраке Наоми выглядела то ли не совсем проснувшейся, то ли засыпающей. В любом случае, на грани между сном и явью.
– Эй, – тихо позвал Алекс.
Наоми слабо отмахнулась, прикрыв взмахом улыбку.
– Я уже два часа с ней сижу. Амос ищет, чем бы снять обострение, но вообще-то ей надо в медотсек. Мути в крови все больше, она еле держится.
– Как только отсюда выберемся, пообещал Алекс, – первым делом. Ты как, держишься?
Наоми пожала ладонями.
– Да, как же, – хмыкнул он.
– Ты пришел меня учить, как должна держаться большая девочка? Не дуйся в своем шатре, выходи, пока Патрокл не наделал глупостей?
В ее голосе, неожиданно для Алекса, прозвучала теплая усмешка. Она почти скрыла ожидаемое горе.
– Ну, я вообще-то не знаю, кто такой Патрокл… – начал он.
– Один греческий паренек, который пытался прыгнуть выше головы, – отмахнулась Наоми. – Я справлюсь, Алекс. Выберусь. Просто мне надо немножко побыть одной. Нижняя точка кривой, понимаешь?
Он перебирал в голове заготовленные слова, аргументы. Все они казались сейчас неуместными.
Вместо обдуманной речи Алекс кивнул.
– Ну и ладно. – И, подумав: – Нижняя точка?
– Пока я не знаю, жив он или мертв. Пока не знаю, увижу ли его еще. Пока думаю, как бы хотела, чтобы он был здесь, цел и невредим. Чтобы уговаривал меня поберечься.
– Я понимаю, это… это будет…
– Алекс, я с этим живу, – перебила его Наоми. – Сказать не могу, сколько раз пережила. Сколько раз он, увидев, как надо, бросался исполнять, не думая о цене. Не позволяя ни мне, ни тебе, ни «Роси» выпугнуть у него из головы требования совести. Он даже не замечает, что делает. Для него это естественно. Он такой. И это единственное, за что я на него по-настоящему зла.
Звон в ее голосе был вызван не печалью.
Алекс глубоко вздохнул, медленно выдохнул.
– Наверное, я чего-то не понимаю.
– Помнишь Ио? Когда он бросился на корабль, залитый активной протомолекулой, в надежде, может быть, спасти Марс. А Илос, где он смылся с этой жуткой копией Миллера, потому что надеялся, может быть, не дать нам с тобой свалиться с орбиты? А на Марсе, когда он ушел в скалы, чтобы мы не остались без воды? Вот и в этот раз он навязался, чтобы не дать Амосу передраться с Катриа, а вместо того спас операцию и, может быть, открыл нам всем путь к спасению. Чего бы это ни стоило ему. И платит он без колебаний. Как всегда, так его и так.
У Наоми по щекам катились слезы, да и у Алекса глаза защипало.
– Мы его вытащим, – сказал он. – Всегда будем вытаскивать.
– Конечно, будем, – кивнула она. – До того раза, когда не сумеем. Так со всеми происходит. Всем рано или поздно выпадает последний раз. Мне бы только хотелось, чтобы у Джима был один последний раз, а не снова, и снова, и снова.
Алекс взял ее за руку. Пальцы были теплые, но тоньше, чем ему помнилось. Под сухой кожей прощупывались мелкие косточки.
– Никаких сил с ним нет, – сказала Наоми.
– Но мы все равно его любим.
– Любим, – вздохнула она.
Еще минуту они помолчали, потом Наоми высвободила руку и насухо вытерла щеки. Качнулась вперед, опустив на пол все четыре ножки табурета. Ее вздох прозвучал словно за тысячу километров от Алекса.
– Дай приведу себя в порядок, и за работу, – сказала она.
Алекс встал вместе с Наоми, но не вышел вслед за ней. Он летал с Наоми много лет. Но поразительно легко забывал, как хорошо она знает сама себя. Он задумался, о ком это говорит больше: о ней или о нем.
Возможно, о нем.
Кларисса тихонько хмыкнула или кашлянула и повернулась к нему. Бледная кожа блестит от пота, но улыбка уверенная, не вымученная.
– Эй, – заговорила она. – Я что-то пропустила? Насчет Холдена? Есть новости?
– Нет, никаких новостей. Просто опробовал новую вдохновляющую речь, – признался Алекс. – Ты как?
Веки Клариссы сошлись и разошлись, словно на замедленном видео.
– Живу во сне, – хихикнула она. – Ты Амоса не видел? Он пошел раздобыть для меня… кое-что.
– Как видно, еще не раздобыл. Вернется, не волнуйся.
– Никогда не волнуюсь, – сказала Кларисса и вздрогнула как от холода. Холодно в спальне не было. – Как думаешь, они сумели бы меня починить?
– Кто?
– Лаконцы, – ответила Кларисса. – Я все думаю, во сколько раз их техника выше нашей. И гадаю, а вдруг и медицина? Может, они бы сумели вытащить из меня гребаные импланты. Замазать самые большие дыры.
– Не знаю. Возможно.
– Какая ирония, что я всеми силами стараюсь от них избавиться, да? – Она издала отрывистый тихий звук. Скрути несколько таких вместе, получился бы смешок.
– Наверное, – сказал Алекс и добавил, помолчав: – Хочешь к ним в клинику? В смысле это бы, вероятно, значило отойти от дел подполья, но, если хочешь, можно попробовать устроить.
