Был ясный день, вода сверкала под лучами солнца. Приближалась весна. Лед становился все тоньше, и для Сив это означало безопасность: ведь хагсмары не посмеют напасть на нее, когда вокруг столько открытой воды. А лорд Аррин никогда не путешествует без своей страшной свиты. С другой стороны, айсберг, дававший ей приют на протяжении нескольких месяцев, тоже таял и с каждым восходом солнца становился все меньше. Скоро ей придется искать новое убежище.
Если бы она только знала, где ее птенец! Но даже если бы и знала — разве она посмеет отправиться к нему? Это слишком опасно. Да и что она будет делать, даже если найдет его? Она знала, что должен вылупиться мальчик, — Гранк сказал ей об этом. Он видел это своим особым зрением, позволявшим ему читать свет и огонь. «Что я скажу ему? Я даже не могу сказать ему, что он мой сын, это будет слишком опасно».
Ночью, когда медвежата, вымазав мордочки в молоке Свенки, крепко спали, закопавшись в глубокий мех на животе матери, Сив рассказала медведице, как тоскует по своему сыну.
— Проблема в том, что я не знаю, в каком уголке Ниртгара он вообще может находиться.
— А почему ты вообще решила, что он до сих пор в Северных королевствах?
Сив моргнула. Она никогда об этом не думала. Но он конечно же был еще слишком мал, чтобы покинуть Ниртгар и улететь в Южные королевства. «А может быть, Даль? Не мог ли Гранк унести птенца в Даль?» — подумала она. Гранк очень любил это место, и у него был там хороший друг и замечательный союзник — волк Фенго. Правда, это очень далеко, но зато действительно безопасно, надо признать. О, если бы она только могла читать лучи света и языки пламени, как умеет Гранк! Тогда она узнала бы, где ее сын.
— Я должна увидеть его, Свенка.
— Но если ты не знаешь, где он, как ты узнаешь, куда лететь?
«Все всегда возвращается к этому вопросу», — устало подумала Сив. Как же узнать, где ее птенец? Потом у нее появилась идея.
— Я должна снова выдать себя за пестропера. Кто знает больше о каждом существе в Ниртгаре, чем пестроперы? — Она не стала дожидаться ответа Свенки. — Они все время перелетают с места на место. Они повсюду в этом королевстве. Они все видят и все слышат.
— Но они не спешат расставаться со своей информацией, Сив. Я точно это знаю. Спроси их о том, где плавает селедка, и они потребуют за это плату — клок моего меха, ус, зуб, который может у меня выпасть. Они жадные.
Хитрая искорка загорелась в карих глазах Сив. Она наклонила голову и посмотрела на Свенку. Свенка сразу все поняла:
— О нет, Сив! И ты туда же!
— Всего один маленький усик, пожалуйста, Свенка. И взгляни-ка на этот шарик меха, который Вторая отрыгнула сегодня утром.
— Фу, какая отвратительная гадость! Забирай ее, на здоровье.
— О, спасибо тебе, Свенка! Спасибо!
— Не благодари меня, благодари Вторую. Да, можешь выдернуть один усик. Иди сюда и выдергивай сама, но поскорей. Мне все это по-прежнему не нравится, Сив.
— Я знаю. Наверное, все это большая глупость. Глаза Свенки сверкнули.
— Нет, Сив. Любить ребенка — никогда не глупость, даже если ты не можешь увидеть его. Я понимаю, — Свенка подняла свою огромную лапу и со всей нежностью прикоснулась к плечу Сив.
Сив не потребовалось много времени, чтобы собрать еще несколько пестрых побрякушек и обвесить себя ими. Она нашла более или менее хорошо сохранившееся сине-черное перо баклана и высохший кусок рыбьего хвоста, после чего с помощью Свенки прикрепила их к своим перьям. Когда они закончили, Сив осторожно ступила на край льдины и посмотрела вниз, на свое цветистое отражение в спокойной, чистой воде:
— Великий Глаукс, ну и вид!
— Ты похожа на кого угодно, но не на королеву. Никто не распознает в тебе королевскую особу, — сказала Свенка.
— В этом весь смысл, — ответила Сив.
— Так ты готова лететь?
— Почти.
— Что значит «почти»? Я же сказала тебе, что пестроперы собираются на острове в устье фьорда как раз в это время года. Если ты не хочешь разминуться с ними, лучше поспеши.
— Я хочу, чтобы кое-что произошло до того, как я улечу, — сказала Сив, глядя прямо в глаза Свенке. Медведица была явно озадачена:
— Что же это, Сив?
— Я хочу, чтобы ты дала Первому и Второй имена.
— Правда? — теперь Свенка была в совершенном недоумении. — Но почему?
— Потому что ты очень их любишь, как и я, и ты не будешь любить их больше или меньше в зависимости от того, есть у них имена или нет. Они хорошие медвежата. Они смогли примириться с моим образом жизни, достаточно мрачным. Они уже зовут меня тетей. Ты же слышала их вчера, когда они съезжали в воду с твоей спины.
Свенка кивнула, и слезы полились из ее глаз. Сив была права. Медвежата заслужили свои собственные имена.
— Тогда мы должны провести церемонию Наречения, — сказала Сив.
Свенка мысленно вздохнула: ох уж эти совы с их вечными церемониями! Неужели недостаточно просто дать детям имена? Нет, с совами, особенно с Сив, ничего никогда не было достаточно. Белая медведица помнила, как после смерти своей любимой служанки Миррте, убитой хагсмарами, Сив взобралась на голову Свенки с белым пером Миррте в когтях и спела прекрасную песню. А потом объяснила Свенке, что это была часть совиной Последней церемонии. Когда какая-нибудь сова умирает, сочиняется специальная песня для этой церемонии. В песне вспоминают покойную и выражают надежду, что она нашла путь в глаумору, совиный рай. И теперь Свенка растолкала своих сонных, напившихся молока медвежат, чтобы церемония Наречения могла начаться.
Вторая несколько раз моргнула своими огромными темными глазами:
— Тетя, что ты с собой сделала? Ты такая красивая сейчас!
— Ох, это просто так веселее, дорогая.
— Мы собираемся сейчас дать вам имена, — нежно сказала Свенка.
— Имена? Что такое имена? — спросил Первый.
— Имена, которыми мы будем называть вас.
— Но меня же уже зовут Первый, а ее — Вторая.
— И между прочим, я тоже хочу побыть Первой, для разнообразия.
— Но я не хочу быть Вторым!
— Никто из вас не будет больше Первым или Вторым. Ты будешь Анкой, — сказала Свенка, кивнув дочери. — А ты, — она повернулась к сыну, — станешь Рольфом.
— Рольф! — произнес медвежонок с огромным удовольствием. — Ррррррольф! — Он прорычал свое имя. — Мне нравится!
— Ааааанкаааа! — широко раскрыв пасть, провыла Анка, позволив звуку погулять по ее пасти и глотке. — Аааанкаааа!
— Теперь тихо, дорогие, — сказала Сив, взобравшись на голову Свенки, — я спою вам песню, которую мы, совы, всегда поем на церемонии Наречения, когда у нас рождаются птенцы. Я немного изменю слова, чтобы песня подошла для медвежат:
