Наивная.
Итак, зеленое — не спрашивайте, почему — яйцо вроде как было призвано заменить наручники, которые (даже зачарованные) для магически одаренных заключенных все равно что детские пластиковые игрушки. Яйцо кладут в раскрытые ладони «пациента», и положить или бросить его тот уже не может. Так и сидит, держа перед собой на коленках, точно послушный первоклашка.
Убегать или делать резкие движения, пока в руках сей загадочный предмет, тоже не рекомендуется. Яйцо на самом деле очень хрупкое, а, разбившись, ошпарит руки так, что потом ни один хирург не спасет.
В общем, наши экспериментаторы извратились по полной. Лично я считаю эту гадость аморальной и противозаконной, но моего мнения почему-то никто не спрашивал. Знаю, что в главное управление поступала еще парочка жалоб, но ответ руководства был однозначен: проект экспериментальный, внедрен всего в трех точках, и судить о его эффективности пока рано — прошло всего несколько месяцев. Дескать, вот когда проверим яичко во всех возможных условиях…
И я даже знала, чем все закончится.
Эксперимент будет считаться завершенным, только когда кто-нибудь не выдержит и разобьет эту зеленую гадость. Далее: травма, иск, суд. Возможно, небольшой скандал, если просочится в прессу. Ну и как результат — зеленые яйца канут в небытие.
И зачем тогда все это?
Впрочем, вопрос риторический. А нам пора было задавать насущные.
— Ольга Станиславовна, — начал Ян, присаживаясь напротив ведьмы, и та медленно подняла голову, очевидно, среагировав на вежливый тон. — Позволите задать вам пару вопросов?
Метелька только хмыкнула и закатила глаза, мол, а то ей есть, куда деваться.
А в следующий миг ее лицо волшебным образом преобразилось.
Сонливость и усталость будто волной смыло, ухмылка тоже оплыла как восковая свеча, а глаза вытаращились и налились кровью. Вот не шучу, действительно покраснели, точно все капилляры разом полопались.
И кажется, все поняли, что послужило причиной столь разительной перемены.
Я.
Ведьма заметила меня.
— Ты, — прошипела она, ни капли не заботясь о том, что с уголка некогда соблазнительного рта капает слюна. — Ты! Это она! Она! — Метелька повернулась к Ковальчуку и вскинула руки, опасно сжав кислотное яйцо. — Та самая рыжая баба из кафе! Я же вам говорила…
Не знаю, чего она ожидала, но шеф только брови вскинул. Я перевела ошалелый взгляд с него обратно на ведьму, потом на Яна, отметив, что он удивлен не меньше моего, а когда опять посмотрела на Метельку, та резко бросилась вперед не хуже бешеного ротвейлера.
Яйцо треснуло где-то на полпути.
Руки ведьмы с идеальным маникюром заволокло едким дымом, и она истошно завопила.
Ян тоже вскрикнул и за плечо оттащил меня к стене, по дороге посшибав стулья.
И Ковальчук заорал — велел охраннику вызывать целителей.
По ту сторону двери кричал матом папа.
Ну и я закричала. За компанию.
И потому что понятия не имела, какого черта происходит.
Плюс: «баба» из уст ведьмы — это почти комплимент, могла ведь назвать и похуже.
Минус: …ох, даже не знаю, с чего начать…
Глава 11
Когда человек перестает что-либо понимать, он на верном пути.
(с) Макс Фрай
В детстве, когда я безудержно рыдала над очередным выстриженным из-за вражеской жвачки клоком волос или домашней работой, которую — взаправду! — съела собака, мамуля потчевала меня сказками о двух сестрах.
Звали их, кто бы мог подумать, Удачка и Невезуха, и живописала мама приключения этих негодниц в деталях и красках. Не буду утомлять вас подробностями, но суть всегда сводилась к следующему: глупые людишки Удачку без Невезухи не ценили, привыкали к ней, воспринимали как должное, а потому Невезуха отрывалась по полной, подготавливая народ к явлению сестрички, чтоб неповадно было. Добровольно жертвовала своей репутацией, вызывала огонь на себя, ведь на черном фоне белое смотрится еще ярче.
Ну и, соответственно, мораль: коли все совсем паршиво, жди пришествия Удачи.
Я ждала. Считала Удачку лицемерной тварью, которая пользуется любовью сестры, но ждала. Все свои двадцать шесть лет — ну ладно, чуть меньше, учитывая первые малосознательные годы. Порой даже казалось, что сей светлый миг уже близок и страдать осталось совсем чуть-чуть…
Но любое предчувствие в итоге оказывалось обманом. Невезуха прикипела ко мне, как к родной, и уступать место сестре не собиралась.
В какой-то момент устаешь переживать и бороться, вот и я смирилась. Забила на рефлексию и двинулась по жизни с гордо поднятой рыжей головой, к которой по-прежнему липли вражеские жвачки. Буквально и фигурально. И даже научилась оценивать свое невезение по десятибалльной шкале, радуясь и семеркам, и восьмеркам — не десятки, и слава всем святым.
Так вот: ныне эта шкала доказала свою полную несостоятельность, ибо происходящее тянуло минимум на двадцатку.
Меня заподозрили если не в убийстве, то точно в соучастии и в сокрытии от следствия важной информации.
Но обо всем по порядку.
Я плохо помню, как закончился вечер. Точнее помню все, но это похоже скорее на нарезанные кадры фильма, чем на нормальные впечатления от пережитого на собственной шкуре.
Помню, как ведьму уволокли в лазарет, как папа орал на Ковальчука, Ковальчук — на какого-то лысого мужика в галстуке-бабочке и с пенсне, а лысый мужик — на меня. Потом все внезапно затихли и разошлись по углам, что-то бурча в телефоны. Даже поручик сделал пару звонков, но, хоть он и стоял рядом, по-прежнему сжимая мое плечо, я не расслышала ни слова.
Ну а потом, собственно, я и догадалась, что меня в чем-то подозревают, потому как щуплый пучеглазый лаборант научного отдела, жутко похожий на Сквидварда из «Губки Боба», всучил мне склянку с мутной серой жижей и велел выпить.
Пахло на удивление приятно — кажется, клубникой, — и мозг быстренько откопал нужные сведения о непривлекательном на вид питье со сладким ароматом.
Зелье возвращения.
Еще один продукт наших зеленояичных экспериментаторов. Правда, применяется оно уже не первый год и вполне успешно, разве что с единственным побочным эффектом, доставившим мне той же ночью немало приятных минут в уборной, говорить о которых я не хочу.
Готовится зелье долго и с применением редких и дорогих ингредиентов, так что прибегают к нему только в крайних случаях. Когда надо кого-то отпустить, но убедиться, что этот кто-то благополучно вернется на следующий день — сам и со стопроцентной гарантией. Сама видела, как недовольного подозреваемого, уже стоявшего в очереди на рейс в какой-то там Гондурас, ноги, будто обретшие собственный разум, привели прямиком в управление, только не в наше, а в ближайшее к аэропорту — московское, где я тогда оказалась совершенно случайно. Еще смеялась, дескать, а с самолета он бы тоже сиганул?
