Кстати говоря, я была с ним полностью согласна — сестра вела себя отвратительно и сама на себя не походила. Впрочем, причина была известна, и от моего сочувствия к Ковальчуку к концу пути остались рожки да ножки.
Когда птицелов, махнув огромной ручищей, скрылся среди деревьев, а ленивый смотритель соизволил откликнуться на стук в дверь, солнце добралось до своей наивысшей точки.
И ровно пять минут спустя, стоило Дашке нажать кнопку сброса на древнем телефоне-раскладушке, перед нами уже стояла хмурая бабуля, а мы с сестрой жались друг к другу как нашкодившие котята. Третий котенок — настоящий — мирно дрых на руках поручика, на которого бабушкин гнев отчего-то не распространялся.
Правильно, не он же «без спроса» полез к психованному зельевару и привлек к себе толпу призраков.
И не он притащил в дом зверя, способного спорталить человека куда угодно, пока тот спит.
И не он рискнул прыгать на такое расстояние без должных умений и практики.
Точнее, Ян кое в чем все же был замешан, но корень-то всех зол в нас с Дашкой, так что…
Плюс: мы живые, сухие, невредимые, разжившиеся кое-какой информацией, и чтобы вернуться домой, достаточно шагнуть в бабулин портал.
Минус: это будет долгий, очень долгий день в кругу семьи…
Глава 18
Напустили туману, высосали из пальца уйму скрытых смыслов в простых двух буквах — а на самом деле… Спать больше надо! Если верить медикусам, для здравого рассудка очень полезно.
(с) Генри Лайон Олди
К вечеру я узнала о себе много нового и занимательного.
И что к самостоятельной жизни я, оказывается, не готова — это в двадцать шесть-то, после почти девяти лет той самой самостоятельной жизни, — и что решения принимаю неправильные, и что карьеру выбрала не ту, и что слишком привыкла быть слабой и ничего не пытаюсь с этим поделать.
Я. Не пытаюсь.
Я!
Высказывались все по очереди, начиная с бабули, заканчивая молокососом Матвеем, который попрекнул меня Фафниром. Мол, завела животину, а позаботиться как следует не в состоянии, и дескать, лучше он дракотенка себе заберет. Упомянутый Фафни лишь вдарил лапой с выпущенными когтями по загребущим ручонкам моего братца и зашипел, как недавно на птицелова.
Больше к нему никто не тянулся и отнять у меня не пытался.
Кстати, к вечеру он еще немного подрос, и я начала подозревать, что к концу недели буду жить минимум с мейнкуном, а максимум — с тигром.
Но возвращаемся к поучительным лекциям родни.
Бабушка вещала о самосознании и здравой оценке собственных возможностей. Тут-то и выяснилось, что моя работа в управлении изначально казалась всем и каждому дурной идеей, а не остановили меня, просто чтобы поржать и посмотреть, как долго продержусь против Ковальчука и ежедневной необходимости применять магию. Нет, в открытую об этом никто не говорил, но догадаться было несложно. Готова поставить всю свою будущую зарплату, что братья и кузены еще и ставки делали.
По официальной же версии, меня не останавливали в надежде поучить уму-разуму. Мол, помаюсь, помыкаюсь, да пойму, что выше головы не прыгнешь.
Что сказать… вера близких так воодушевляет.
Папа разглагольствовал о высоком. Какого-то черта припомнил мои детские уроки рисования и первое место в художественном конкурсе «Нарисуй мамочку». Ну да, конечно, мне ж целых пять лет было, и те относительно пропорциональные овалы, из которых я и слепила мамочкино тело, разумеется, свидетельствовали о врожденном таланте, который я безбожно загубила.
А все из-за моего страстного желание что-то доказать родне — их слова, не мои.
Дядя Володя хмуро взывал к осторожности. Дескать, времена нынче неспокойные, и негоже слабой девице на мужской работе валандаться. Его речь была, пожалуй, самой краткой и проникновенной.
Кузен Андрюха попытался наехать на Яна и заявил, что мужика надо выбирать сильного во всех смыслах: и физически, и магически, раз уж сама по обоим фронтам в отстающих. Но именно что «попытался». Только он завел шарманку, как я пообещала нанять ведьму и проклясть все его стероиды, благодаря которым Андрюха, собственно, и раскачался до размеров среднего танка.
Потом подумала было объяснить, что Ян мне не «мужик», а просто напарник, причем даже временный, но к тому моменту уже так разозлилась, что промолчала. Ну их, пусть верят, во что хотят.
Кстати, пообщаться и нормально попрощаться нам опять не дали. По возвращении в город его тут же уволок куда-то папа, а я… ну, я оказалась здесь. Только и успела забрать у поручика Фафнира да наскоро кивнуть.
Под конец коллективной отповеди Игорь обвинил меня в ветрености и злопамятности. Откуда он это взял, понятия не имею, но был упомянут случай с Ковальчуком — дескать, врага мне жальче, чем родного брата — и моя оторванность от родных, которым я не звоню, не пишу и не посвящаю твитты. Ну и логичный вывод: я на что-то злюсь, хотя всегда была всеобщей любимицей, меня холили и лелеяли, пылинки с меня сдували, а я неблагодарная зараза…
В этот момент мой мозг отключился, а глаза заволокло красной пеленой.
Не помню, что было дальше, но, нет, я ни на кого не напала. Даже не сказала ничего и не пикнула. Просто выпала из реальности, прослушав большую часть новых претензий, если они, конечно, были.
И вот с этими людьми я собиралась устраивать сеанс семейной психотерапии? Да ни в жизнь.
Сидели мы, кстати, в просторной кухне снятого ими дома, и единственной, кого на это экстренное совещание не допустили, оказалась Дашка. Ее вроде как наказали и оставили у меня в квартире, настрого запретив покидать ее пределы. За что конкретно — тайна покрытая мраком, но сестрица не спорила, ибо слишком устала и вымоталась.
Собственно, я бы и сама сейчас не отказалась очутиться у себя дома, а не среди толпы с факелам…
Я всего лишь моргнула, честное слово. А когда открыла глаза, вокруг уже не было суровых лиц, читающих мне морали — только родная кухня, магнитики на холодильнике, цветочки на подоконнике и Дашка у плиты, жарящая блинчики.
Фафнир довольно фыркнул, выбрался из моих рук и, проворно спрыгнув на пол, поскакал к миске с молоком.
— Отпустили? — не оборачиваясь, спросила сестра.
— Нет, — заторможено ответила я. — Кажется, сбежала.
— Ну и правильно. Нечего их слушать. Что б умное сказа…
Ее прервал звонок мобильника — в спальне заиграло что-то веселенькое. Явно не мое.
— Ну естественно, — вздохнула Дашка. — Иди отвечай. Твой-то так и не ожил, вот и трезвонят на мой.
Не испытывая ни малейшего желания продолжать общение, я тем не менее покорно поднялась и пошла за телефоном.
— Ты воспитала премерзкую дракошку, Софья, — зашипела трубка голосом бабушки.
