В связи с ведением бактериологической войны моральный дух нашей авиагруппы падает. Я точно знаю, что никто из летчиков не желает выполнять заданий бактериологической войны. При исполнении обычных заданий летчики, отправляясь к самолетам или возвращаясь после полета, всегда оживленно разговаривали. Однако после выполнения задания по бактериологической воине, они считали, что чем меньше разговаривать, тем лучше. Летчики могут говорить только о том, куда они отправлялись для выполнения задания, но сами по своей инициативе не рассказывают конкретно о выполнении своего задания, например, о воздушном бое, количестве сброшенных бомб и т. д. Во время беседы можно легко узнать тех, кто выполнял задания бактериологической войны в этот день, так как они всегда молчат; о выполнении задания бактериологической воины можно услышать случайно или во время беседы близких друзей друг с другом.
Если кто-либо случайно проболтался о выполнении задания бактериологической войны. то разговор на эту тему прекращается, и сразу же переводят разговор на другую тему.
Я помню, как-то, после выполнения задания по бактериологической войне, я навестил младшего лейтенанта P. J1. Майкла, который лежа i в госпитале. Он меня спросил, чем я занимаюсь, и он по моему выражению и ответу сразу догадался, что я выполнял задание по бактериологической войне Он сказал: «С одной стороны, я рад, что нахожусь здесь, а не с вами и не вылетал для выполнения задания» До того, как он был ранен при аварии, он выполнил задания 2–3 раза. Я знаю, что он человек очень религиозный, поэтому, я думаю, что он не хочет выписываться из госпиталя, так как после этого может быть ему придется вылетать для выполнения задания по бак териологической войне. Я сказал ему, что меня ничто не радует. Он сказал, что вполне сочувствует мне. Летчики после выполнения задания по бактериологической войне бывают мрачными целый день. Они часто бывают в клубе, пьют вино и сильно переживают. Темой беседы за столом всегда являлась мысль о печальном положении американского правительства Я помню, как вечером 15 февраля, после выполнения задания по бактериологической воине, старшие лейтенанты Харвэй, Пэджэтг младший лейтенант Грэйл и я вчетвером разговаривали о том, как бы мы хотели увидеть Трумэна, который бы управлял самолетом типа «Мустанг» над Кореей. Это казалось смешным, и мы сразу дали Трумэну прозвише «Джордж Второй». Прозвище «Джордж Второй» подходило полковнику Левинсону, командиру авиагруппы, и его называли так за спиной.
Однажды он, совершая полет со звеном Джорджа, занимал второе место. Когда он долетел до цели, то сбросил бомбы как попало. В это время командир звена приказал второму самолету вести звено к базе. Однако полковник Левинсон ответил, что он уже не знает свое точное местонахождение. Этот случай вызвал смех за его спиной, и прозвище «Джордж Второй» сохранилось за ним навсегда.
В клубе, у стола сидели только мы вчетвером, другие, видимо, решили дать нам самим пережить наши чувства, вызванные выполнением нашего задания. Это уже стало привычкой, так как мы считаемся с чувствами тех, кто не хочет говорить о бактериологической войне или не хочет, чтобы напоминали им об их участии в этом деле. В средних числах февраля, однажды вечером, в офицерском клубе произошел следующий случай: сидящий рядом со столом старшего лейтенанта С. О. Армстронга, спросил его что он сделал в этот день. Он уже выпил изрядно, поэтому Армстронг ответил громко: «Ясно, что я не распространял бактерии». Командир 67-й эскадрильи, подполковник Кроу, который сидел рядом с нами, услышав это, сразу встал и вывел лейтенанта Армстронга из клуба и где беседовал с ним минут 15; после этого старший лейтенант Армстронг ушел совсем из клуба в свою палатку. После этого случая все люди замолчали. Потом кто-то крикнул: «Дайте еще пиво!» — и разговор возобновился, но каждый уже следил за своей речью.
Я не знаю, какое мнение среди солдат о бактериологической войне, так как мы встречаемся с ними очень редко. Но я точно знаю, что, когда мы садимся в самолет, начальник наземной команды бывает обычно очень разговорчивым. Однако утром 15-го февраля он мне сказал только два слова «Доброе утро», в то время как обычно при встрече с летчиками начальник наземной команды приветствует словами с пожеланиями: «Доставьте, пожалуйста, этот самолет обратно, самолетов у нас немного» и т. п.
Показания американского военнопленного летчика, старшего лейтенанта Книсса, об его участии в бактериологической войне ведущейся американскими войсками в Корее (ISCK/5)
Мое имя Паул Р., фамилия Книсс; я являюсь офицером резерва военно-воздушных сил Соединенных Штатов. Мое военное звание — старший лейтенант, мой личный военный номер АО 1909070. Я родился 29 апреля 1927 г. в Монмосе, штата Иллинойс. Адрес моей жены: штат Техас, Сан-Антонио, юго-западная военная дорога 1103. Адрес моих родителей: Иллинойс, Монмос, Южная 7-я улица 339.
В декабре 1946 г. я поступил в военно-воздушный флот, где мне дали военное звание капралa. Потом я стал пилотом и работал в качестве инструктора при воздушной базе в Грэйге (Graig) до 30 января 1952 г., т. е. до откомандирования меня в Корею. 21 февраля 1952 г. я прибыл в лагерь Стонман (Camp Stoneman), Калифорния, для дальнейшего назначения за границу с 5 другими инструкторами из Грэйга, которые также отправлялись за границу. Их фамилии: старший лейтенант Джон Карлтон, старший лейтенант Джон Янсен, старший лейтенант Джеймс Кэмп, старший лейтенант Роберт Маннинг и старший лейтенант Рандолл. Из лагеря Стонман мы были посланы в Корею. Мы прибыли на К-46 (база для F-51, примерно в 5 милях севернее Вонжу) 20 марта 1952 г. Я был прикомандирован к 12-й истребительно-бомбардировочной эскадрилье, 18-й истребительно-бомбардировочной группы и летал на самолете типа F-51.
В июне 1951 г., когда я был еще в Грэйге, присутствовал на лекции в комнате для полетов нашей эскадрильи. Там присутствовали все пилоты 3616-й эскадрильи для тренировки Нашим лектором был капитан Лаури, который являлся офицером информации и воспитания нашей авиачасть. Он детально разъяснил нам организацию наземной противоатомной обороны. Он заявил, что атомная бомба наносит не больше вреда, чем обыкновенная бомба, но район разрушения ею будет больше. Способами предохранения себя являются: лечь на землю, забраться под стол или же встать за стену и тем самым предохранить себя от взрыва бомбы. По его данным, взрыв бомбы убивает человека на расстоянии 3/4 мили, если он не спрячется за что-нибудь; радиация не нанесет вам вреда, если вы будете находиться за полмили от бомбы. Он указал, что жгучая жара убьет каждого на расстоянии 1/4 мили от места взрыва.
Он также сказал, что большую опасность представляет бактериологическая война, которую намечают вести другие страны. Он заверял, что другие страны могут распространять бактерии при помощи бактериологических бомб; они могут быть также завезены вражескими агентами или же будут заброшены артиллерийскими снарядами с подводных лодок. Он выразил надежду, что в 1952 г. весь военный персонал пройдет специальный курс бактериологической воины, им выдадут предохранительные маски и сделают специальные прививки против бактерий. Пилоты нашей эскадрильи спросили его, где он получил такую информацию, но он не ответил и только заверял нас, что об этом мы узнаем позднее.
